Мария: — Воспоминания? Не припомню. Присаживайтесь, раз уж беседа дружеская. Время у меня как раз для отдыха. Вечером банкет по случаю начала гастролей. Вот дышу морскими флюидами, цвет лица восстанавливаю. Разговор, думаю, здесь не помеха. Так какими судьбами в здешних местах оказались?
Щеканов: — Крупное дело завернулось — миллионов на триста. Это поначалу, а потом… Хе–хе — не спрашивайте, стыдно, право, сказать.
Мария: — Драгоценности? Золото?
Щеканов: — Да бог с ними — ерунда! Турецкие велосипеды. Идейку одну в ход пустил: каждому покупателю, который приведет еще одного, я снижаю цену на половину. А если двух завлечет — такому и вовсе дарю! Вот и считайте выгоду.
Мария: — Этак и велосипедов на всех не хватит!
Щеканов: — Ну почему же? Кому–то, разумеется, хватит. Остальные будут ждать новых поставок по оплаченным заранее чекам. За пол цены! А потом… Прелесть моя, вы же сами понимаете, откуда в Турции столько велосипедов? Да и моя фирма — не благотворительное общество. И зачем вам вникать в тонкости бизнеса? От вас другое требуется.
Мария: — Требуется?!
Щеканов: — Встрепенулись–то как! Понимание и расположение-с. Выслушайте меня на правах старого друга. (склоняется к ней) Я ведь кое–какие подробности вашей биографии хорошо знаю. И встречу нашу во всех подробностях помню. Эк вы меня, дурака, вокруг пальца обвели! Тсс! Тайна до гроба! Дивная тайна, Эльзхен! Кто старое помянет, тому глаз вон…
Мария: — Не совсем понимаю, о чем идет речь, но похоже, что последует некий ультиматум в жанре шантажа.
Щеканов: — Какой шантаж — помилуйте! Личная выгода — влечение сердца. Ведь о такой женщине только мечтать можно.
Мария: — Зря вы это затеяли, Василий Фомич! Дело давнее, доказательств никаких и что такое ваша Эльзхен? Кто и где она? Бред пострадавшего. Есть любимица публики — Мария Полевицкая. Кстати — это мое настоящее имя и документы у меня в полном порядке.
Щеканов: — Ах, как заблуждаетесь, прекраснейшая! Я ведь, хоть и в купчину играю, а далеко не лыком шит. И поделюсь сейчас с вами личными планами с надеждой на понимание. Так вот, капитал у меня солидный, здоровье отменное. А в личной жизни — никакой радости. Вы ж мою супругу помните? А я — эстет. Еще мой прадед на Поварской фотографический салон «Афродита» имел — красоту запечатлял. Десять лет в браке блаженствовал я, и, спасибо Господу, овдовел. Теперь семейным одиночеством мучаюсь.
Мария: — А вот мне свобода как раз по душе.
