Они явно, и не без оснований, опасались свою злющую подельщицу.
Выглянув ещё раз из-за угла, и убедившись, что в соседних улицах жизнь продолжает идти своим чередом, Лавина медленно, с чувством хорошо исполненного долга, потянулась, и довольно улыбаясь, зашла в тёмную дыру входа.
Дверь за ней бесшумно закрылась.
На мальчишку-нищего с огромным уродующим щрамом через всё лицо, устроившегося попрошайничать на гнилой циновке шагах в сорока, на перекрёстке, коварная женщина внимания не обратила, потому что он сидел здесь каждый божий день. И был, так сказать, привычной частью обстановки. Вроде занавеси на дверях лавок.
Очередная ошибка с её стороны.
Когда женщина с лицом не то — хорька, не то — обезьяны, скрылась, нищий со шрамом обменялся несколькими странными жестами с лоточником — продавцом маленьких пирожков, и тот неторопливо двинулся в направлении старого города, не забывая выкрикивать своё заученно-привычное, а потому великолепно маскирующего его: «Пирожки! Самса! С требухой, луком и тыквой! Три штуки на обол!». Мальчишка со шрамом остался на месте.
* * *
Конан разъярённо сжал тяжёлые кулаки, да так, что они аж заныли.
Опоздал!
Когда Эрек выбрался, кое-как приведя себя в порядок, через люк, киммериец в пару ударов выбил ногой одну из решёток подвальных окошечек. Легко подтянувшись, он выбрался во внутренний дворик, где в это время дня никого не бывало, и аккуратно вставил решётку на место, чтобы создать иллюзию её целости.
Затем он ловко выскользнул через тупички и переулочки задней части постоялого двора, где кроме конюхов редко кто бывал, и добрался до перекрёстка, откуда давешний новый, подозрительного вида нищий с мальчонкой — явно посыльным — контролировал вход в «Медного быка».
Но — поздно. Оба исчезли. Конан передёрнул плечами. Ну, если это — работа Эрека… Если это он подал им какой-то условный знак… Судьбе идиота-толстяка не позавидуешь! Когда его предали — Конан жесток и беспощаден! Он его в…
Однако пара медяшек и вежливый вопрос позволили киммерийцу прояснить ситуацию у настоящего нищего — безногого и покрытого струпьями попрошайки неопределённого возраста, последними словами поносившего временного незваного конкурента. Так как этот несчастный «работал» здесь на протяжении всего времени постоя Конана, не было оснований не доверять его словам.
Варвар узнал много нового и интересного в отношении местных ругательств, проклятий и традиций. Дело было в том, что все участки «работы» жёстко распределены и закреплены. И появление чужака на территории, контролируемой каждым «членом профсоюза», чревато для непрошенного гостя неприятностями. Но в данном случае не помогло даже обращение к старшине общины — и его, Салиха (так звали безногого) — жестоко избили появившиеся откуда-то незнакомые, но одетые горожанами, здоровяки.
