Глаза, глаза, глаза… Носы, челки, шляпы, снова глаза — под толстыми серыми веками, в красных сеточках крови, похожие на черные спинки жуков, в которых не отделись радужку от зрачка… Страшно подумать, а ведь им твои — такие же, Вренна — чужие, невыспавшиеся, с лиловыми кругами. Не зеркало души, не черта лица, даже не орган зрения, наверное, а просто серые пятна. Серые — не жемчужные, Вренна, как красиво обозвал их твой поклонник — серые. Значит, никакие.
Глаза, глаза — и наконец вот он, вот этот леденистый блеск, эта холодная отчужденность.
— Привет.
Он был видным, привлекательным мужчиной. Двадцать пять лет, высокий, с крупными аристократическими чертами лица, угольными бровями и пронзительно-синими глазами. Но все эти достоинства становились незаметными, стоило Джеку с усталостью и презрением закатить глаза или криво усмехнуться правой половиной лица.
«Джек» было его псевдонимом, выбранным еще в детстве — в честь Джека-Потрошителя. Настоящее имя — Дриммор Вентедель — по неизвестным причинам его жутко нервировало, и он категорически отказывался на него отзываться.
Вренна пыталась осознать свои чувства по поводу этой встречи, ухватиться за какую-то мысль, но всё, чего она сейчас хотела и о чём могла думать — было спать. Ей оставалось только отдаться на самотек происходящего, смириться с исходящим от Джека риском и надеяться, что он без фокусов доставит ее в какую-нибудь приличную постель.
Оценив ее состояние, Джек сдержал все подготовленные остроты, безапелляционно забрал у Вренны чемодан, взял ее под руку и повел к своему серо-синему форду.
Встреча, которой Вренна в глубине души так жаждала, ждала и так боялась, обернулась скомканным приветствием среди толпы, бытовым прикосновением и какой-то банальной интеллигентностью. Ее укусило разочарование, но сил переживать у нее не было, и стоило автомобилю тронуться с места, как она провалилась в сон.
Припарковавшись возле дома, Джек не спешил ее будить — несколько минут он задумчиво рассматривал девушку, пытаясь понять, что в ней изменилось. Она перестала расти еще лет в тринадцать, достигнув вполне естественных женских пропорций, но лицо всегда выдавало ее незрелость. Откинувшись в водительском кресле, Джек изучал ее странноватые утонченные черты и никак не мог уловить, почему теперь она кажется ему почти взрослой.
Он одернул себя от созерцания и потормошил Вренну.
«Удивительно, — думал Джек, пока они ехали в лифте, — как вовремя Алита сослала ее ко мне. Прямо мистика какая-то». Через неделю или две он и сам собирался навязать сестре эту мысль.
