— Имениновна! — в сильном волнении восклицает Русик Колядич. — Батюшка говорил очень не по–русски!
Успокаиваю «знатока» русского языка, как могу, и с мольбой взираю на отца Владимира.
— Приду непременно к вам в гости, — обещает батюшка. — И на церковнославянском языке будем с вами говорить, и на белорусском, и на русском. Вы, как я погляжу, настоящие полиглоты.
— Глоты… что? — по дороге в детдом недоумевает Русик.
Он уже бесповоротно убедился в некомпетентности отца Владимира и с удовлетворением подводит итог своим лингвистическим изысканиям:
— Когда батюшка к нам придет, он от нас сразу научится хорошо говорить по–русски.
…Дни, сменяя друг друга, бегут без оглядки, и город однажды расцвечивается красными и красно–зелеными флагами. Скоро День Победы.
— Это праздник? Да, Мивинана? — спрашивает Валя Чудук. — Будут гости и конфеты?
Ответа напряженно ждет вся группа. Кто б сомневался, что праздники, если чем и хороши, то в первую очередь обилием конфет! Нет конфет — нет праздника. Но каков же тогда праздник Победы?
— Деточки–конфеточки мои! — медленно проговариваю я, выигрывая время для раздумий. — День Победы, конечно же, праздник. Но такой, когда мы сами будем дарить что–нибудь. Например, цветы.
— Кому? — искренно изумляется Колька Печур, всегда очень трепетно воспринимающий лично ему подаренные конфеты.
Я смотрю на Печура, на обращенные ко мне лица всех моих детей и с сожалением понимаю, что не смогу в одночасье доступно рассказать им о войне с ее взлетами человеческого духа и неисчислимыми страданиями, которые принес на нашу землю враг. …Решено: на День Победы едем в Брестскую крепость.
В Крепости собрался, кажется, весь город. Дети изумлены обилием здесь цветов, музыки, орденов на груди «бабушек и дедушек», сиянием Вечного огня. Нам всем теперь понятно: это — настоящий праздник, но такой, когда конфет совсем не хочется.
Притихшие, стоим у Холмских ворот. Я рассказываю детям о воинах, которые защищали свою большую, общую для всех Родину. Они были разные и знали — каждый — свой собственный язык. Но здесь, в крепости, сражаясь с врагом, говорили на одном языке, русском. Может, потому в конечном итоге и смогли победить?
— Они потому что договорились, — поражает меня своей рассудительностью Русик Колядич. — Мы с Юликом всегда договариваемся, и Вовка из старшей группы нас сразу боится.
В возвращающемся домой детдомовском микроавтобусе — сонное царство. Уставшие дети, свернувшись калачиком, как котята, спят в глубоких креслах, обтянутых пушистым искусственным мехом. Русик уютно устроился у меня на коленях и сквозь сковавшую его маленькое теплое тело дремоту едва слышно спрашивает неожиданно для меня:
