Дети всё более шумно обсуждали «ночную» Мишкину историю, интересовались его подарком.
— Так что там у тебя, Миша? — повторила свой вопрос Светлана Анатольевна.
Мишка охотно приблизился к ней и протянул руку. На маленькой ладони лежала почерневшая пятикопеечная монета образца 1979 года, зачем–то с дыркой посредине.
— Макли, Ватоливна, геньги. Помыкь нага, — заклекотал он. — Глягныги геньги. Мама погалила.
Светлана Анатольевна полупоняла–полудогадалась, что мама — конечно же, не ночью, как уверял Мишка, а, наверное, в свой последний приход, подарила ему деньги; деньги грязные, и их надо помыть.
— Их надо выбросить, Миша, — поставила точку в педагогическом разбирательстве Светлана Анатольевна, — твоя монета никому не нужна.
— А кнулок для таликмана? — растерянно спросил Мишка.
Речь, конечно же, шла о шнурке для волшебного талисмана Аладдина из американского мультсериала. Для такого талисмана годилось всё, во что можно было продеть толстую нить или шнурок: колёсики, колечки, дырявые кусочки пластмассы. Чёрный Мишкин пятак мог бы превратиться в чудесный талисман, если бы у Светланы Анатольевны нашлось время выбрать для него подходящий шнурок. Но время было на исходе. Светлана Анатольевна с минуту на минуту ожидала прихода в группу председателя детдомовского профкома Зинаиды Петровны.
Маленькая вёрткая Зинаида совершала свой традиционный утренний обход, собирая самые последние новости. Но Светлана Анатольевна, дожидаясь её, сильно нервничала. Она знала, что председатель профкома придёт сегодня не за новостями. В проёме открывшихся дверей показался сначала толсто перевязанный белоснежными бинтами Зинаидин палец. Опершись рукой о косяк, председатель профкома широко улыбнулась Светлане Анатольевне
— Представь, — весело сообщила она, — насколько правы люди, когда говорят: не режь хлеб в злости! Вот, резала, нервничала — и отхватила!
Светлана Анатольевна не торопилась разделить её радость и долго в молчании расставляла игрушки на полке, чередуя резиновых волков и овечек.
— Тебе–то с чего нервничать? — хмуро спросила, наконец, она и исподлобья взглянула на председателя.
Улыбка медленно исчезла с лица Зинаиды. В глазах мелькнуло замешательство. Она помолчала недолго и вновь обратилась к Светлане Анатольевне, но теперь уже строго и по–деловому:
— Деньги сдаёшь?
Светлана Анатольевна медлила с ответом.
— Ватоливна, геньги! — протянул руку подошедший к ней Мишка.
— Миша, не собираюсь я мыть твои деньги. А шнурка у меня и вовсе нет! — отмахнулась она от него.
