Отвернувшись к стене, она стягивает через голову кружевное белое платье. Это платье они шили вместе с сестрой в течение целого месяца. Белая хрустящая ткань, пропитанная запахом нафталина и цветочного одеколона, медленно сползает по худым плечам и в тусклом свете ночника капельки пота тускло блестят на смуглой коже. Платье с шелестом падает на пол и лежит вокруг ее ног, как морская пена. Она не поворачивается. Она прижимает горящую щеку к плечу. Она готова потерять сознание от стыда и страха. Прямо перед нею большой мотылек. В безумном вальсе он кружится вокруг желтого плафона ночника на тумбочке у кровати и пугающие тени, следуя неумолимому ритму его движений, плывут по голубым обоям.
Ибишев–старший сидит на кровати. Невысокий коренастый мужчина с залысинами на загорелом черепе. На нем черные брюки с роскошным клешем и кремовая тенниска, расстегнутая на широкой волосатой груди. Сквозь толщу времени лица его не видно. На лице лежит густая тень. Видна лишь массивная, гладко выбритая челюсть. Он достает из кармана брюк платок и вытирает пот со лба. На столе у двери стоит поднос со сладостями и фруктами. В середине подноса возвышается цельный кусок сахара, обвязанный красной лентой.
И когда он, наконец, позвал ее и прикоснулся к ней, она зажмурила глаза и не открывала их до тех пор, пока он, весь покрытый горячим потом, не откинулся на подушку и не заснул. И она лежит, уставившись в потолок невидящими глазами, и прислушивается к своему телу. И она точно знает: все, что происходит с ней, происходит и с ее сестрой, там, в их маленькой комнате за стеной…
И Валия действительно потеряла невинность в то же самое мгновение, когда это произошло с Алией. Просто так, лежа с закрытыми глазами в душной темноте. И это было в первый раз со дня их рождения, когда они спали в разных комнатах с сестрой.
И так продолжалось в течение всех восьми месяцев замужества Алии. Каждую ночь Валия переживала все то же самое, что и сестра. И они говорили об этом друг с другом. И они были уверены, что так и должно быть. И они боялись, что беременность старшей будет заметна и у младшей. Но этого, слава Аллаху, не случилось! И, несмотря на то, что у Валии тоже прекратились месячные и потемнели соски, и по утрам ее так же тошнило, как и Алию — живота у нее не появилось.
За месяц до рождения сына, которому в наследство, кроме не слишком благозвучной фамилии, Ибишев–старший оставил еще и свои бритвенные принадлежности, он уехал на заработки и больше никогда не вернулся.
