ХОЧЕШЬ БЫТЬ МОДНЫМ?
СТАНЬ ЧЕЛОВЕКОМ ДВУЯЗЫЧНЫМ!
Серьги и татуировка уже не производят впечатления — сегодня, если хочешь обратить на себя внимание, ты должен разрезать себе язык. Между тем некоторые считают, что новая мода, обретающая все большую популярность, есть не что иное, как нанесение себе телесного повреждения.
Законодательные власти Иллинойса собираются ввести запрет на подобные практики. С начала нынешнего года этот запрет кое-где уже действует.
Офицеры с военно-воздушной базы в Северной Каролине рассказывают, что в феврале один солдат вынужден был заново сшить язык, поскольку иначе его бы уволили с военной службы.
Некоторые из тех, кто решается надвое разрезать язык, утверждают, что это колоссальное удобство, другие — что это духовное переживание, а есть и такие, которые говорят, что делают это, дабы шокировать окружающих.
Я дважды прочитал заметку и, нисколько не сомневаясь, что рано или поздно она мне пригодится, спрятал вырезку в папку.
В комнате зазвонил телефон. Я подождал и после четвертого звонка снял трубку.
— Да, я слушаю.
— Это я, — раздался голос отца, куда более твердый, чем утром. — Ты меня слышишь?
— Прекрасно слышу. Как дела? Хорошо прошло?
— A-а, ерунда! Директор сказал пару слов. Не о чем говорить. Послушай, у меня к тебе просьба.
— Какая?
— Я получил немного цветов. Надо с ними что-то сделать. Если б ты мог приехать… Но, может, тебе не с руки?
— С руки, пап, с руки, — сказал я. — Я приеду самое позднее через полчаса.
— Заходи!
Отец торжественно ввел меня в столовую и, хотя в квартире было еще светло, зажег верхний свет.
— Ну и ну… — пробормотал я.
На полу лежали — по колено отцу — четыре охапки цветов.
Розы, гвоздики, тюльпаны, герберы, ветки белой сирени, ирисы, гиацинты, фрезии.
Сестры и санитарки на этот раз превзошли самих себя.
— Ну и ну… — повторил я. — И это называется «немного» цветов?
— Скажу тебе честно: такого количества я не ожидал. Они совсем с ума посходили! — Отец смотрел на меня, смущенный и гордый. — Кстати, чувствуешь себя, как на собственных похоронах. Вот тебе! Награда за выслугу лет!
— Перестань, пап. — Запах горелого, несколько часов назад витавший в квартире, уже полностью уступил место душному сладковатому аромату — так пахнут цветы в костелах. — Скажи, что ты хочешь с ними сделать?
— Я подумал… — отец на мгновенье умолк и закончил вдруг странно изменившимся голосом: — Я подумал, может, ты отвезешь это все на могилу матери.
