Отец не признал, что ошибся.
— Я одного не понимаю, — сказал он раздраженно. — Почему ты идешь со мной не в ногу? Неужели это так трудно? Сразу видно, что ты не служил в армии.
Я посмотрел на отцовские ноги и попытался шагать в том же, что и он, ритме, но через минуту сбился.
Возле лотка, на котором продавали календари, отец на секунду остановился.
— У меня нет нового календаря. Может, уже не стоит покупать? Как ты считаешь?
— Почему не стоит? Погоди. Я тебе куплю. Смотри, какой у них выбор! — Я наклонился над лотком. — Может быть, этот? — Я показал отцу на ежедневник издательства «Святой Павел».
— Нет, — замотал он головой. — Слишком большой.
И выбрал самый маленький и самый дешевый.
Я заплатил, но отец немедленно вытащил кошелек.
— Исключено, пап, — придержал я его руку. — Полагаю, я могу подарить тебе календарь. Тем более в такой день.
В больницу мы вошли через приемный покой.
Вахтер, увидев отца, вышел из дежурки.
— Мое почтение, пан магистр! Вас уже ждут.
— Последний раз, — сказал отец. — Всему приходит конец.
— Последний? — возмутился вахтер. — Почему это — последний? Вы у нас всегда будете дорогим гостем.
Я положил на скамейку коробку с тортом.
— Можешь уже идти, — сказал отец. — Спасибо тебе за все.
— За тобой точно не надо приезжать? — спросил я. — Ты же получишь массу цветов.
— Точно. Меня отвезет Свирский. Разве что я потом еще кое о чем тебя попрошу.
— Сын? — спросил вахтер.
— Сын, — подтвердил отец.
Они вместе вошли в лифт.
Вахтер захлопнул дверь.
Я подождал, пока лифт тронется вверх.
— Сколько это еще продлится… — скорее утвердительно, нежели вопросительно сказал инженер Шумский, владелец ксерографической мастерской «Дельта» на улице Словацкого. Из ксерокса новейшей конструкции плавно выползали копии моего свидетельства о рождении. — Сто, от силы сто двадцать лет.
— Уже так скоро конец? — сказал я. — Вы уверены?
— Да вы что! — возмутился он.
Интонация знатока. После такого «Да вы что!» у меня не должно было остаться ни малейших сомнений. Инженер Шумский не впервые давал мне понять, что хорошо знает, о чем говорит. Крах западной цивилизации был его коньком. Он уже все проанализировал. Все подсчитал. Все проверил. Когда он начинал лекцию на свою любимую тему, я никоим образом не мог его прервать. В прошлый раз он полчаса убеждал меня, что Содом и Гоморра существовали на самом деле, а смешение языков строителей Вавилонской башни было не только наказанием за грех гордыни, но также и шансом — да, шансом, которым последующие поколения не сумели воспользоваться.
