. Хотя я изо всех сил старался, чтобы это прозвучало непринужденно, продавщица, вероятно, уловила в моем голосе неуверенность, а то и страх, потому что, поглядев на меня сочувственно, ответила как врач, желающий успокоить крайне нервного пациента: «Aber kein Problem. Bitte, nehmen Sie Platz!»
[44].
Войдя в фирменный магазин «Рейвел» на Хаммерсмит, я заметил в дамском отделе двух девушек, которые, рассматривая туфли, громко переговаривались между собой по-английски. Мое внимание привлекла одна из них: высокая шатенка с красивым лицом, на котором выделялись чувственный рот и густые, сросшиеся на переносице брови. Наши взгляды на мгновение встретились. Я быстро отвернулся, но присутствие девушки с этой минуты не давало мне покоя.
Я украдкой наблюдал, как, собираясь примерить модные коричневые туфли на высоком каблуке, она разглаживает колготки, характерным жестом проводя ладонями от щиколоток до колен и чуть выше, а затем, закидывая ногу на ногу, поочередно надевает туфли, подходит к зеркалу и, выгибая в подъеме то одну, то другую ногу, поворачивает их, чтобы посмотреть, как туфли выглядят с разных сторон.
Вторая девушка, коротко стриженная блондинка, смотрела на подругу весьма критически.
— They look very uncomfortable, — вдруг донеслась до меня знакомая фраза, и, неожиданно для самого себя я рефлекторно, точно собака Павлова, произнес вслух:
— They are very uncomfortable. But women always wear uncomfortable shoes.
— Pardon? — сказала «моя».
— They are very uncomfortable, — повторил я уже менее уверенно.
Блондинка расхохоталась.
— Я вижу, ты учился по Александру? — сказала она по-польски.
Землячка! Землячка пришла мне на помощь! Я почувствовал облегчение, но и некоторое разочарование. Однако радость моя была недолгой. Вторая девушка, та, что так меня притягивала, не знала польского. Ее странный акцент выдавал иностранное происхождение. Она была американкой. Обе, как оказалось, работали на Хаммерсмит в кафе.
Я набрался смелости и, временно отложив покупку обуви, пригласил девушек выпить по коктейлю.
Поначалу я обращался к обеим — тут мне пригодилось знание нескольких английских анекдотов и поговорок, — но чуть погодя, исчерпав весь свой запас, перешел исключительно на польский.
— Так как же все-таки обстоит дело с твоим английским? — спросила полька.
— Могу объясниться, — уклончиво ответил я.
— Точно? Спроси у меня, умею ли я плавать.
— Что?
— Спроси, умею ли я плавать.
— Can you swim?
