С каких пор мистер Радванский проживает в Великобритании?
С 1945 года.
Собираюсь ли я во время пребывания в Великобритании работать или учиться?
Нет. Как я сказал, цель моего визита исключительно туристическая.
Кто я по профессии? Где работаю? Получил ли на службе отпуск на три месяца?
Нет, мне не понадобилось брать отпуск. Я человек свободной профессии. Пишу… Публиковался во многих журналах.
А книги у меня тоже есть?
Пока нет. Первую я как раз готовлю к печати.
Когда она выйдет?
Надеюсь, что скоро.
Не все тут было неправдой — ведь я действительно занимался литературным трудом. В течение трех лет, до тринадцатого декабря достопамятного года[42], я даже работал на полной ставке в редакции популярного еженедельника. В первый год работы я опубликовал на его страницах тридцать восемь текстов, не считая заметок, подписанных только инициалами; в следующем году количество публикаций сократилось почти вдвое, а на третий год не превысило даже десятка.
— Опять ничего твоего не было, — с упреком говорила мать, привыкшая, что фамилия Хинтц регулярно появляется в журнале, а редакционные коллеги замучили меня вопросами, как случилось, что я утратил легкость пера.
Как это случилось? Легкости пера я утратить не мог, поскольку никогда таковой не обладал. Но писать мне действительно становилось все труднее, и, когда после введения военного положения выпуск еженедельника был приостановлен, я почувствовал истинное облегчение.
Почему я не мог писать? Почему на каждую вымученную страницу смотрел с отвращением, чувствуя, что это не то? Причиной тут вряд ли была цензура. Когда в Польше коммунисты потеряли власть и цензура перестала существовать, мне это нисколько не помогло. Почему же в таком случае я не занялся чем-нибудь другим? Почему по-прежнему хотел писать и надеялся, что когда-нибудь смогу? Почему все мои попытки оставались бесплодными?
Вот это было самое удивительное.
Беседа в консульском отделе прошла совсем неплохо. Я получил визу. Купил билет на самолет в оба конца. И полетел в Лондон.
Войтек ждал меня в аэропорту Хитроу. Я сразу увидел, что он какой-то вздрюченный. Неприятности на работе? Увы, да. Он потерял кучу денег — из-за паркетчика. В овальном салоне, где они меняли паркет, тот слишком тесно уложил дубовые плашки, и через двадцать четыре часа весь паркет вздыбился.
— Знаешь, на что это было похоже? — рассказывал Войтек по дороге из аэропорта. — На шатер визиря.
Я слушал, стараясь показать, как горячо я ему сочувствую.
