11. Как Порфирий Дормидонтович оказался пять раз дураком
Однажды я зашёл в гости к Порфирию Дормидонтовичу. Мы выпили водки и сели играть в карты. Когда я в пятый раз оставил Шишигина «в дураках», он нахмурился и сказал:
— И всё–таки, Валерий Михалыч, нет в ваших рассказах русской боли. Вот нет–таки нет. Не страдает ваше сердце ни прошлыми бедами Отечества, ни нынешними. О России надо писать. О том, что…
— Уже написал! — перебил я, доставая рукопись. — Хотите почитаю?
Великий писатель нахмурился ещё больше.
— Я смотрю, батенька, вам рассказ–то написать, что поссать сходить, — неодобрительно качал он головой. — А вещь нужно вынашивать. И может, даже не один год. К литературе должно быть благоговейное отношение. Благоговейное. Литература, батенька — храм!.. Храм! Она кровью пишется, а не жопой… — Порфирий Дормидонтович помолчал, а после прибавил уже несколько поспокойнее: — Ну ладно. Больше ничего умного в голову не приходит. Но эти мысли вы, надеюсь, успели записать?
— А как же, — потряс я тетрадочкой. — Вот, пожалуйста: храм, кровь, жопа…
— Ну хорошо, — смягчился великий писатель, — читайте свой рассказ.
И я прочёл:
12. Как следователь Тряпкин вместо Москвы попал в жопу
Жил–был следователь Тряпкин. Однажды вызывает его самый главный генерал. Точнее — генеральша, Марья Петровна.
— Тряпкин, — говорит и грудь свою генеральскую под кителем поправляет. — Хочу поручить тебе весьма странное дело.
— Слушаю вас, товарищ генерал! — отдал честь следователь Тряпкин.
— Куда–то пропадают пассажирские поезда, следующие по маршруту «Петербург — Москва». Причём пропадают бесследно.
— Как это — бесследно? — не понял Тряпкин.
— А вот и разберись, — отвечает генеральша Мария Петровна. — На то ты и следователь.
Пошёл Тряпкин на вокзал. Разбираться.
Взял билет. Сел в поезд «Петербург — Москва». Поехал.
Едет–едет, едет–едет… Ночь прошла. Утро наступило. Поезд никуда не пропал.
А тут и — Москва.
Вышел следователь Тряпкин на перрон и чувствует своим следовательским чутьём: что–то здесь не то. Хотя вроде бы — всё то… Поезда стоят. Электронные часы время показывают. Прибывшие с вещичками к вокзалу тянутся.
И вдруг Тряпкин понял, что — не то. Встречающих нет! И провожающих тоже нет! Не говоря уже об отъезжающих… Вообще никого нет!
Только прибывшие идут по перрону: топ–топ, топ–топ…
Ну и следователь Тряпкин пошёл вместе со всеми. Подошёл он к вокзалу и… ахнул.
Потому что это был никакой не вокзал, а обыкновенный кусок фанеры, грубо размалёванный под вокзал. Электронные часы тоже оказались фанерные… В общем, сплошная бутафория!
