— Воль–но! — молодцевато скомандовал он.
— Ты что, напился? — спросила его Маша, хотя и так всё было понятно.
— Спокойно, Маша, — глупо ухмыльнулся прапорщик. — Я Дубровский!
— Ты же обещал, что не будешь пить! — голос её звенел.
— А сама–то где шлялась?! — перешёл в наступление прапорщик.
Маша несколько поутихла.
— Да вон, — кивнула на меня, — стихи свои читал.
— Что ещё за стихи?.. Ну–ка, прочти, — приказал он мне.
— Пожалуйста. — Я с чувством продекламировал:
Голые бабы по небу летят!
В баню попал реактивный снаряд!
— Сильно, — похвалил меня прапорщик.
В дверях тира появился Фёдор Михайлович.
— Товарищ Достоевский, — пожал ему руку прапорщик. — Двоечник, — пожал он мне руку, сказав назидательно: — Учись хорошо, парень. России нужны грамотные солдаты.
И они ушли.
Фёдор Михайлович сплюнул и задумчиво произнес:
— Две загадки будут постоянно волновать человечество: звёздное небо над нами и нравственный закон внутри нас.
Дни, которые плохо начинаются и плохо заканчиваются
В дверь звонили. Зудова проснулась. Смотрела на луну в окне, размышляла: открывать?.. не открывать?..
Открыла.
На пороге стояла Елена Юрьевна — соседка по лестничной площадке. Одинокая старуха.
— С наступающим Новым годом, — сказала она. — Голова что–то болит. У вас таблетки не найдётся?
Разбирались в блестящих упаковках.
— Мне, право, неловко, — с любопытством осматривалась гостья. — О, у вас и бразильский кофе есть.
Пришлось предложить.
Пили кофе. Разговаривали.
— Мы не разбудим вашего мужа? — беспокоилась соседка.
— Не разбудим.
— Вы знаете, у вас очень вежливый муж.
— Был очень вежливый. — Зудова помешивала ложечкой. — Он умер.
Старушка не донесла чашку до губ.
— Что вы говорите? Такой молодой…
Зудова пожала плечами.
— Смерть, знаете, не выбирает: старый, молодой… Гребёт всех подряд.
— Да, да, да, — часто кивала Елена Юрьевна.
Минуты три провели в скорбном молчании.
— Па–азвольте, — вдруг вскинулась соседка. — А не вчера ли я встретила покойника на Невском?
— Он был один?
— Нет, с какой–то дамой.
— Сволочь!
Ещё помолчали. За окном падал снег. В дверь звонили.
— Кто там? — спрашивала Зудова.
— Это дедушка Мороз! — неслось из–за дверей. — Он подарки вам принёс!
— Что за чушь? — открыла.
Действительно — Дед Мороз. В красной шубе, валенках, с белой бородой.
Шумно ввалился в прихожую: «Где тут у нас девочка Надя?»
— Наденька, ау! — звал он, проходя в комнату.
Зудова плелась сзади, растерянная.
— Послушайте, — наконец твёрдо сказала. — Наденька — это я. Других Наденек здесь нет.
