Но когда майор Пиздюков в парадном кителе выходил на сцену гарнизонного Дома офицеров и начинал читать свои стихи, все просто охуевали.
— Ну Пиздюков! — восторженно аплодировал зал. — Ну сука!
А в штабе полка работала некая Машенька, бледная девушка лет тридцати пяти. Вся такая воздушная, как попкорн. Впрочем, на хуй тоже умела неплохо посылать. И вот эта самая Машенька и майор Пиздюков сошлись на почве общей любви к поэзии Анны Ахматовой.
Кстати, у Пиздюкова имелась и законная жена — Раиса — тоже, естественно, Пиздюкова, а по первой, девичьей, фамилии (просто даже неудобно и произнести, до того неприлично звучит) — Волконская. Уж эта была блядь так блядь. Её весь гарнизон ебал, а ей всё мало. Она ещё в Приблядово ездила ебаться.
Вот как–то раз уехала Раиса в Приблядово поебаться. А майор Пиздюков возьми да и пригласи Машеньку в гости. А чтоб Ирка, тринадцатилетняя дочка, матери не настучала, Пиздюков ей в чай снотворного подсыпал. Да такую охеренную дозу, что и кобылу с ног свалит. Ирка выпила чаю, баранкой закусила и под стол упала. Захрапела там.
Привёл Пиздюков Машеньку к себе домой. Попиздели они как всегда об Анне Ахматовой и в кровать легли. А чужая пизда, как известно, потёмки. Оказалась Машенька целкой. Вот так сюрприз. Всю половую, можно сказать, жизнь в штабе полка проработать и — целка. Парадокс. Но майор Пиздюков виду не подаёт, знай себе хуем наяривает. Вовсю старается целяк порвать, чтоб свою офицерскую честь не уронить.
А ночь между тем уже к концу подходит.
— Я членею, — говорит наконец Пиздюков, весь в мыле. — Она у тебя что — бронированная?
— Да брось ты, дорогой, — отвечает Машенька. — Меня сам генерал Ебаков четыре раза девственности пытался лишить. И то не смог. А уж куда твоему хуёнку против его хуища. Давай я тебе лучше отсосу.
— И то верно, — обрадовался майор. — Во рту целки нет.
Отсосала Машенька у Пиздюкова. И заснули они довольные и счастливые.
Ночь между тем прошла. Светало, бля.
Жил–был один Иван, не то чтоб совсем дурак, но какой–то чокнутый. Всё, бывало, на печи лежал да сказки про мертвецов почитывал. А жена его, Варя, как дело к ночи, собиралась и куда–то уходила. А возвращалась только под утро.
— Куда это ты ночью шастаешь? — не раз спрашивал у неё Иван.
— По своим женским делам, — отвечала Варя. И всё. Ни слова больше.
«Ну, — думает Иван, — точно Варька ведьма и ходит на кладбище мертвецов жрать. Дай–ка я за ней послежу».
И вот в одну из ночей отправился он вслед за женой. Смотрит — и правда, пришла Варя на кладбище, разрыла могилу и гроб достала. Тут Ивану захотелось спать, и он уснул. Проснулся — уже утро. Солнышко светит, птички чирикают, а жены Вари и в помине нет.
