В то утро он проснулся на зорьке. Торопливо поплескал в лицо пригоршнями воду и попросил Прасковью покормить его раньше всей семьи. Кухарка, благоволившая к "последышу", положила в миску горячей каши. Сваренная на молоке пшенка была вкусна. Попив чая и дожевывая на ходу крендель, Митя отправился к маменьке испросить разрешения пойти в гости к Фешке. Марья Дмитриевна не возражала.
И вот уже Митя шагает по дощатым тобольским тротуарам. Чувствует он себя вольготно. В этот утренний час не думается ни о гимназии, ни о Качурине - благостный безмятежный настрой пронизывает его душу...
Поднявшись по Никольскому взвозу в верхний город, Митя задержался на краю яра. Внизу распласталась живописная панорама Тобольска, просматривалось все Заиртышье. А рядом, справа, высился, словно сказочный, белокаменный кремль.
Митя пересек Соборную площадь, миновал консисторию и по Большой Спасской потопал в сторону Завального кладбища. Слева осталась Спасская церковь. Два года назад в ней отпевали одного из ссыльных, покойного князя Барятинского, и Митя вместе с несколькими гимназистами был приглашен тогда в церковный хор...
Дальше его путь лежал мимо гарнизонного госпиталя, нескольких каменных купеческих хором и длинной вереницы мещанских домов, мало чем отличающихся от простых крестьянских изб. Вот и полуосыпавшийся старый городской вал. За ним - окраина, деревня Завальная. На краю ее стояла изба кузнеца Северьяна Кожевникова, справная, с железной крышей, отгороженная от проезжей части улицы деревянным, недавно покрашенным заборчиком.
Калитка оказалась запертой, пришлось стучать. Во дворе залаяла собака. На нее прикрикнули: это был знакомый голос Фешки.
- Привет, Митяй! - приятель отворил калитку. На его веснушчатом лице расплылась улыбка. - Заходи, Жучка тебя не тронет...
Крупная черно-белая лайка послушно припала к земле, с любопытством, посматривая на гостя. Двор зарос травой, но возле избы радовали глаз две аккуратные грядки. На них летом, видимо, росли лук, укроп и иная зелень, а сейчас вздымались только высохшие головки мака. От дома к калитке приближалась серая коза, облепленная репьями. Казалось, в ее выпуклых глазах застыл вопрос: что надо здесь чистенькому барчуку? Не наподдать ли ему рогами? Фешка махнул на нее рукой, и рогатая отступила в сторону.
- Она смирная. Хочешь козьего молока?
Митя кивнул, ему доводилось пить козье молоко в Аремзянском. Фешка исчез в сенях и вскоре вынес кружку с холодным молоком. Чтобы не застудить горло, Митя пил медленно и одновременно любовался вихрами приятеля, его смело вздернутым носом, уверенными движениями...
