Лавки благовоний считались успешными и богатыми, сюда не захаживали какие-то проходимцы, а только уважаемые люди. Обычно они задерживались, и обнюхивая пузатые стеклянные флаконы, с удовольствием обменивались с Шалахом и друг другом новостями и сплетнями.
Но конечно, совсем иным был нынешний день. Все забегали ненадолго, торопясь, в ворохе праздничных одежд и радостного предвкушения.
Мизи Аль-Фэ, девчонка брадобрея с соседней улицы, радостно хихикая взяла розовую воду и поведала, что в толпе много симпатичных молодых людей, и даже драконы ее уже не очень волнуют. Старина Коори Ма задержался дольше и перепачканными, как и всегда, в чернилах пальцами задумчиво перебирал флаконы. Он пустился в свои обычные пространные рассуждения о драконах, вспомнил что-то из истории. Ему радостно поддакнула Кхаса Байру, жена менялы. Она пришла с дочерями, и пока те выбирали духи, Кхаса с радостью обсудила драконов с Коори и Шалахом. А потом наклонилась к самому уху и доверительно поведала последнему:
– Драконы-то ого-го какие! Я видела уже троих, и одного из них даже дважды. Громадные твари! Но красивые, заразы.
Только зашедший позже всех Кхааб был мрачен и беспокоился. Он сдавал дома под жилье и лавки, жить бы и радоваться, но Кхааб вечно был чем-то недоволен или предвкушал неприятности. Шалах с удовольствием выставил бы его прочь, чтобы не слушать нытье, да Кхааб был одним из самых платежеспособных клиентов. Вот и в этот раз он взял настойку на пепельной амбре, одну из самых дорогих.
После Кхааба поток посетителей иссяк, и владелец лавки благовоний справедливо решил, что пора и ему самому насладиться праздником. Шалах Авах не торопясь запер дверь лавки, удостоверился, что все стеклянные пузырьки с благовониями крепко закрыты. И только после этого поднялся на второй, жилой, этаж дома.
Жена Марисиди уже приоделась в светло-голубое платье из многих слоев шелка, которым она по праву гордилась. Под ним уже угадывался округлившийся живот, и Шалах не мог смотреть на него без гордости. Наконец-то появится наследник! Или красавица дочка, такая же прекрасная как сама Марисиди. Все-таки не зря он на ней женился, даром что заносчивая дочка аптекаря.
Шалах Авах переоделся в белоснежные, только выстиранные свободные одежды и подпоясался широким тяжелым поясом с драгоценными камнями. Это было его наследием, пояс, который он передаст своему потомку, как однажды его отец передал самому Шалаху.
Пояс был тяжел и неудобен, но и идти далеко не пришлось. Шалах вышел на балкон, и у него невольно дух захватило: он просидел в лавке все утро и не видел, как улицы постепенно заполнялись людьми, и как широкая Тепе-Бампур оказалась запружена людьми. В последний раз Шалах видел столпотворение в день похорон короля, но и тогда не было столько народу. А настроение в тот день царило хмурое, в отличие от сегодняшнего дня.
