Зона Синистра | страница 4
Ходил пришелец в коричневых резиновых сапогах, в серой, расшитой зелеными вельветовыми клиньями суконной куртке, какие носят по ту сторону Поп-Ивана, и с непокрытой головой; шляпа с узкими полями, с двумя соколиными перьями на тулье, болталась на длинном шнурке за спиной. На голове, как петушиный гребень, трепетал рыжий хохол; задорно торчащая бородка расчесана была на две стороны.
Имени его никто не знал; правда, Геза Кёкень, круглосуточно бдящий ночной сторож, впервые увидев его, тут же окрестил Красным Петухом, и прозвище это, простое и выразительное, прочно пристало к пришельцу. На плече у него всегда висела пестрая сумка из телячьей кожи, украшенная чеканкой и медными пряжками, а в правой руке болтался тускло просвечивающий полиэтиленовый пакет, в котором, словно какая-то серебристая рыбина, подпрыгивал блестящий поднос. Иногда Красный Петух останавливал людей, работающих в лесу или в поле, и предлагал поднос на продажу, хотя должен был бы заметить: подносы в этих краях не особо в ходу. Первое время народ гадал, что ему надо на самом деле: то ли прощупывает ситуацию по коммерческой части, то ли хочет узнать, общительны ли тут люди. Горные стрелки день-два то и дело останавливали его, проверяли бумаги, но потом, видать, сверху дали отбой, и больше они не обращали на него внимания. Да и то сказать: с такой броской внешностью кто пойдет в шпионы?
Земля на лесных опушках и на лугах по утрам была серой от инея, порой, после ночного беглого снегопада, ее покрывала медленно тающая пороша, и на пепельных склонах холмов далеко виднелись следы, ведущие к Добрину со стороны Поп-Ивана. Пришельца иной раз провожала — случайно ли, нет ли, кто знает — целая стая свиристелей. Перелетная эта птица в долине Синистры появляется перед тем, как с севера начинают дуть леденящие зимние ветры. Когда Красный Петух шагал по желтой сухой траве и над его головой кружились птицы, казалось, он явился вовсе не с Украины, а со страниц какой-нибудь старой книги страшных сказок с картинками.
Свиристелей в этих краях сильно не любили: кто бросал в них камнями, кто просто плевал в их сторону. Ведь там, где появляются их стаи, скоро жди тунгусского насморка. Той самой лихорадки, что в конце концов сгубила и полковника Боркана.
В один из последних дней перед смертью бедняга пришел ко мне сам — такое с ним случалось не часто — и, чуть ли не умоляя, выспрашивал, не передавали ли мне что-нибудь для него.