— В жизни не видела такой огромной летучей мыши, — прошептала Кока Мавродин.
За домиком Золтана Марморштейна, в распадке, поросшем ельником, мы увидели горный хутор — избу, рядом с ней сарай, сеновал, навес. Вдоль изгороди, на покрытом инеем осеннем лугу, курились черные, поблескивающие навозные кучи. Между ними, засунув руки в карманы, время от времени испуганно вскидывая голову, прохаживался хозяин хутора, Северин Спиридон: я встречал его иногда в деревне. Перед ним скакали огромные серые вороны, за ним носилась мохнатая пестрая собачонка.
Собака заметила нас первой; поднятый хвост, растрепанный ветром, суетливо завилял, она торопливо пометила пару кочек. Северин Спиридон тоже остановился и, подняв козырьком руку ко лбу, меж столбами теплого воздуха, струящимися над навозными кучами, стал вглядываться вдаль. Все еще держа ладонь надо лбом, он расстегнул на груди телогрейку, потом распустил шнурок на штанах и тоже нервно помочился.
— Это кто такой?
— Северин Спиридон. Вы с ним еще познакомитесь. Я слышал, он давно на горных стрелков работает.
— По секрету скажу: не люблю я этих горных стрелков. Все они как один — зазнавшиеся кобели.
Тем временем Северин Спиридон сбегал за дом, достал откуда-то бинокль и теперь осматривал в него окрестности. Наверняка он увидел и Коку Мавродин, и меня, увидел, как мы ходим по мокрым тропинкам, осматривая местность.
— А скажите, какого дьявола ваши бумаги оказались у полковника Боркана в кармане?
— Стыдно говорить: он считал, что я у него в должниках, вот и держал их при себе, как залог. Вроде бы я утаил от него какого-то окунька, которого черт знает кто ему прислал.
— Быть в должниках у полковника — последнее дело.
К полудню, сделав солидный круг по оседающей под ногами земле на лугах, мы подошли к краю болота, кочки которого тянулись до самой изгороди хутора Северина Спиридона. Хотя между бревенчатыми постройками никого уже не было видно, ни хозяина, ни пестрой собачонки, Кока Мавродин направилась по чавкающей траве прямо к хутору.
Давайте-ка зайдем сюда, парень. Хочу потолковать с этим любителем смотреть в бинокль.
Как я сказал, Северина Спиридона возле хутора уже не было видно. Подойдя, мы увидели лишь сапоги, аккуратно поставленные в воротах. Следы босых ног вели через грязь к сараю. За закрытой кухонной дверью скулила собака.
— Спрятался, значит, — бросила Кока Мавродин, шагая через двор. — Что ж, пойдем поищем.
Запора на двери сарая не было, и Кока Мавродин вошла сначала туда. Она провела там, пожалуй, всего с полминуты; когда я подошел, она уже вышла из полумрака и стояла у порога. Сухие, кожистые веки ее даже не дрогнули.
