Безусловно, задание это — не просто. В Диане Видра сошлись воедино три счастливых обстоятельства: во-первых, благодаря своим переводам, она очень хорошо знает мои труды, во-вторых, она — и это особенно редкий случай — чрезвычайно хорошо знакома с психоанализом; и, наконец, сама она писательница, и это означает, что язык — это ее стихия.
Пусть же при помощи Дианы Видра как можно большему количеству матерей и отцов удастся избежать бед, которые потом стали бы непоправимыми; пусть родители, озабоченные тяжелыми жизненными обстоятельствами, почерпнут для себя и для своих детей новую надежду; и, прежде всего, пусть детям, благодаря повышенной осторожности своих родителей, с которой те теперь будут подходить к разводу и к своему поведению после развода, удастся пройти этот сложнейший жизненный отрезок, избежав слишком тяжелых и часто непоправимых душевных травм!
Гельмут ФИГДОР
«ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ ДУХИ» ДОКТОРА ФИГДОРА
Психоанализ — та наука, которой, пожалуй, с наибольшим трудом приходилось пробивать себе дорогу в жизнь. Да и до сих пор нередко можно видеть негативное к нему отношение — от враждебного неприятия до высокомерного пренебрежения, — и это нередко даже у людей вполне образованных, не чурающихся нового знания. Причин тому несколько. Одной из основных, конечно, является то, что освобождение сексуальности из корсета моральных оценок и признание ее фундаментальной движущей жизненной силой неизбежно должно столкнуться с сопротивлением. Еще более важная причина заключается в том, что психоанализ, как известно, занимается изучением бессознательных душевных процессов, а они для тех, кто никогда не подвергался анализу и поэтому ничего не знает о своих собственных бессознательных влечениях, в лучшем случае кажутся бессмыслицей, в их глазах они недоказуемы и непонятны. Но самое главное — любое сознательное столкновение со многими из своих внутренних влечений вызывает в отдельной личности такое мучительное чувство стыда и страха, что отрицать их существование становится «необходимой» жизненной задачей. И чем конфликтнее внутренний мир человека, тем труднее ему признать справедливость открытий психоаналитической науки.
Интересно и со всем присущим ему блестящим литературным талантом писал об этом Фрейд: «В течение веков наивное самолюбие человечества вынуждено было претерпеть от науки два великих оскорбления. Первое, когда оно узнало, что земля наша не центр вселенной, а крошечная частичка мировой системы, величину которой едва можно представить. Оно связано для нас с именем Коперника, хотя подобное провозглашала уже александрийская наука. Затем второе, когда биологическое исследование уничтожило привилегию сотворения человека, указав ему на происхождение из животного мира и неискоренимость его животной природы. Эта переоценка произошла в наши дни под влиянием Ч. Дарвина, Уоллеса и их предшественников не без ожесточеннейшего сопротивления современников. Но третий, самый чувствительный удар по человеческой мании величия было суждено нанести современному психоаналитическому исследованию, которое указало «Я», что оно не является хозяином даже в своем доме, а вынуждено довольствоваться жалкими сведениями о том, что происходит в его душевной жизни бессознательно. Но и этот призыв к скромности исходит не впервые и не только от нас, психоаналитиков, однако, по-видимому, нам суждено отстаивать его самым энергичным образом и подтвердить фактами, понятными каждому». Задание, прямо сказать, не из легких.
