Снова идет Иполитэ сквозь гущу пассажиров, снова струится в нем людское тепло и улыбка играет на изможденном его лице.
— Носильщик! — зовет кто-то.
— Повернуться или не стоит? — раздумывает Иполитэ. — Вдруг он тоже, как этот из Атени, скажет: «Хорошо бы, да не под силу тебе…».
Идет Иполитэ.
— Носильщик! — опять зовет кто-то.
Иполитэ останавливается.
— Два чемодана… до гостиницы!..
«Не умеет разговаривать», — думает Иполитэ и идет к чемоданам. Продел веревку через ручки, потом пролез между чемоданами, присел на корточки, перекинул веревку через плечо и посмотрел на станцию, туда, на освещенные луной заснеженные горы. Потом заскрипели ручки чемоданов, веревка натянулась и горы медленно-медленно поплыли вниз.
«Хооп, xoп! Хооп, хоп!» Вниз, вниз сползают горы. Еще один раз. «Хооп, хоп!». И стоит Иполитэ, выпрямив спину. «Хооп-хоп! Раз, два, три, четыре, пять…»
И потопали чемоданы. «Хоп!». Шесть, семь, восемь, девять, десять… Отсюда до гостиницы тысяча метров… Две тысячи шагов Иполитэ… Два чемодана, на груди и на спине, как пресс, сдавили Иполитэ, и закапал пот с его косматых прядей…
«Я тебя знаю, знаю!.. Ты новый главный инженер нашего депо… Датико сказал мне на днях. Ты четвертый. Андро был первым… После Андро сменили троих, ты четвертый… Знаешь, какие ребята у нас в депо? Если нет, так обязательно должен узнать. Сорок первый год… Помнишь его?.. Эх, кто же его забыл, чтобы тебе не помнить… Помнишь! Так, наверно, помнишь и заявление наших двухсот ребят из депо: двести человек написали одно большое заявление в военкомат… На второй день его напечатали в газетах… Знаешь, заявление первым подписал мой сын — Андро Ломоури… Андро, главный инженер нашего депо… Я отец того Андро — Иполитэ… Из тех двухсот взяли тогда только сорок, их тоже не хотели отпускать, но они чуть не съели комиссара… В сорок третьем получил похоронную… Да! В сорок третьем… Интересно, что лежит у тебя в этих сундуках такое тяжелое! Книги, наверно. У Андро тоже много было книг, две тачки отвез я в городскую библиотеку».
По вокзальной улице идет пассажир в черной шинели, за ним Иполитэ, насквозь промокший от пота… «Семьсот один, семьсот два, семьсот три, семьсот четыре, семьсот пять…»
Чемодан за плечами тяжелее того, что на груди — перетягивает его. Иполитэ двумя руками давит на передний чемодан, но уравновесить груза не может. Что делать? Может, позвать его, попросить, чтобы помог? «Нет, нет, нет, он тоже не видал войны, наверно, и он, как тот из Атени, думает, что вся сила в коленях… Нет, сила не в коленях!.. Будь она в коленях, Иполитэ не сдвинул бы с места такую тяжесть. Сила в сердце, в сердце! А сердце большое у Иполитэ… Совсем не нужна твоя помощь, Иполитэ сам поправит чемодан на спине…»
