– Мы будем жить долго и счастливо, – сказала Лора тихо. – И, когда придет время, повесимся на одной веревке.
Карл открыл глаза и посмотрел на нее из своего беспокойного сна – это было самым замечательным признанием в любви, которое пришлось ему услышать в своей жизни.
– Для меня было большим сюрпризом узнать, что ты содержишь клинику, приют для больных детей. – Лора с Карлом завтракали на кухне.
– Брошенных, – уточнил Карл.
– Это что, благотворительность души? Желание поделиться? Жалость? – Теперь Лора хотела понять все, что касалось любимого.
– Это элементарный долг. И никакая высокопарность тут не уместна. – Карл нервно дернул головой и замолчал.
– Я просто хочу понять, – виновато пробормотала Лора, понимая уже, что эта тема болезненна для ее возлюбленного.
– Хочешь коньяка в кофе? – Похоже, он пробовал уйти от ответа.
– Нет. Я хочу услышать все, что ты собираешься мне сказать, абсолютно трезвыми ушами.
– Ну хорошо. – Карл смотрел на нее несчастными глазами. – Там, в этом приюте, как ты его назвала, живет моя собственная… дочь. Вернее, дочь моей дочери. Официально, внучка.
Теперь пришла очередь Лоры застыть от изумления.
– Ты хочешь сказать, дочь Габриэлы? И сколько ей лет? Она тоже с синдромом?
– Тоже. Почти двадцать. Ее зовут Анжела.
И Карл рассказал ей историю появления Анжелы на свет. Со всеми подробностями, как на сеансе психоаналитика.
– Теперь можно понять все «странности» Габриэлы. И, мягко говоря, неуравновешенность.
– Мягко говоря… Я ее дважды из петли вытаскивал.
– И она действительно считает, что это твой ребенок?
– Не думаю, она для этого меня достаточно хорошо знает. Но это не мешает ей меня этим несуществующим фактом всю жизнь морально шантажировать.
– Невозможно шантажировать несуществующим фактом.
– Но не могу же я на весь мир кричать, что никогда не трахал свою дочь! Сама тема обсуждения – уже шантаж.
– Ты можешь сделать тест ДНК на отцовство.
– Ты не понимаешь, о чем ты говоришь, сам факт, что я пошел на это, говорит о том, что есть сомнения. А у меня их нет. А потакать ей я не хочу. При отрицательном результате Габриэла первая заявит, что ребенок может быть и не мой – в ту ночь ею попользовались не меньше полдюжины жеребцов, – но раз я согласился на тест, значит, я признаю сам факт сексуального акта. Ты, радость моя, даже не можешь представить степень извращенности ее мозгов.
– Отчего же не могу? После ее милейшего перформанса на сцене Клуба очень даже могу. Но Габи же уверяла, что хотела этого ребенка, она навещает Анжелу?
