Стараясь не опрокинуть торбочки, ребята добрались до хлеборобов. Никифор с сынами заканчивали очередной загон. Старший Мельников на косилке, управляя лошадью, хмуро оглядывался назад, Степан и Владимир подгребали скошенную пшеницу в полосу. Увидев детей, все трое остановились, направились в тень огромной ели на краю поля. Здесь располагался летний стан. Обед был как раз кстати, мужчины сильно проголодались. Усевшись по кругу, они перекрестились, не забыв о младших:
– Вы обедали? – спросил Никифор всех и, получив отрицательный ответ, указал на места рядом: – Садитесь, ешьте. Здесь всем хватит.
Дети принесли столько еды, что можно было накормить десять человек. Женщины знают, что такое работа на свежем воздухе, поэтому всегда накладывают с запасом. Пусть лучше останется, чем не хватит.
Обед семьи в поле всегда проходил по известному правилу от начала до конца – с аккуратного розлива борща по берестяным чашкам до разламывания горбушки хлеба руками. Этот процесс передался от дальних предков, сохранил в себе многолетние традиции: садись, где стоишь, бери столько, чтобы съесть всё, не бросай недоеденный хлеб и благодари Бога за пищу. В этом смысл жизни: работать, принимать пищу и отдыхать так, как этому научила природа. Это есть истоки духа, силы, настойчивости и терпения сибиряков.
В обычное время обед взрослых с детьми доставлял удовольствие, но сегодня в глазах Мельниковых-старших отражались напряжение и тревога. Битва за урожай не несёт радость. Сколько потрачено сил, времени, а скошено всего два гектара пшеницы. Что можно накосить на одной старой, измученной, уставшей лошади? Если убирать поле такими темпами, добрая часть хлебов уйдёт по снег.
Помнят Мельниковы прошлые годы уборки. Кажется, совсем недавно, несколько лет назад, на этом поле шумели пароконные косилки. Повсюду слышались голоса, смех и песни. Будто грибы после дождя на глазах росли мохнатые снопы скошенной пшеницы. Одна за другой тянулись к усадьбе повозки с урожаем. Не умолкая, грохотала молотилка. От силы две недели длилась страда.
Кончилось всё разом. Отобрали большевики лошадей, коров, забрали семена. Не идут теперь к Мельниковым работники, говорят, времена не те. Раньше от Бродниковых, Захаровых и других отбоя не было. Как утро наступает, в ворота стучат:
– Дядька Никифор! Возьми!
Никому Никифор не отказывал, за работу платил хорошо. Некоторые этим пользовались, не пахали и не сеяли. Зачем, если у дядьки Никифора с запасом поживиться можно?
