История с покупкой дома показала, что Векслер окончательно занял «отстранённую» позицию. «Это — твоя проблема», — заявил он Сергею. Поэтому все последствия жёстких переговоров с никарагуанским руководством, а иначе этот вопрос так и не сдвинулся бы с места, обрушились на него. И «зубное дело» и покупка нового дома привели к явному охлаждению руководства к Кольцову. Здесь, конечно, подсуетился и Абель Гараче. Ясно, что при Колтуне всё было тихо и беспроблемно. Все были довольны и… ничего не делали. Гэкеэсовское начальство тоже жило спокойно, не утруждая себя «посторонними» заботами. Поэтому теперь все с надеждой ждали возвращения Колтуна. Даже — Векслер, которого, похоже, начала раздражать активность Кольцова. Своих целей он достиг, заняв то положение в посольской иерархии, к которому стремился.
Будучи не первый раз за рубежом, Сергей понимал прекрасно, что заграница — это «нейтральная полоса» (точнее — «полоса отчуждения), где не действуют ни советские законы, ни советская мораль. Здесь живут не «по совести», а «по отношениям». Всё подчинено трудно уловимой, но жёсткой системе личных отношений, в основе которых заложен определённый интерес. Важно, кто стоит за тобой, какой интерес ты представляешь, как тебя можно использовать. Сейчас или в перспективе. Вместе с тем, здесь человек впадает в «экстаз» внутренней свободы и быстро становится ясно, кто есть кто, потому что этого никто не считает нужным скрывать. В рамках установленных «правил игры» он вообще «неподсуден». Таким образом, воровство — здесь не воровство, а «ошибка», подлость — не подлость, а «собственное мнение», и т. д. Неважно, кто ты сам по себе, важно, как к тебе относится «начальство».
Сергей не привык никогда ни перед кем «прогибаться», и не собирался делать это впредь. Он знал, что одним это нравится, другим — нет. Ну, что ж, значит, так тому и быть…
Дни Кольцова были заполнены обычной суетой. С Абелем решался вопрос о перебоях с транспортом. Собственно для него лично это было уже не столь важно, так как теперь в случае необходимости за ним заезжали никарагуанские коллеги. В группе с большой апатией была проведена «кампания» по подписке на советскую печать. Виктор ввёл новое правило работать по субботам, хотя это было глупо, так как в этот день студентов в университете нет. Эта глупость с ежедневным выездом на работу и пребыванием там по восемь часов при изнуряющей жаре, иногда в полном безделье, объяснялась только упрямством Рябова, стремившегося таким образом сохранить «советский» режим рабочего дня, который, однако, совершенно не соблюдался в экономической миссии, да и в других учреждениях, за исключением посольства.
