Лейзер(Рахели). Я спросил вас.
Рахель. Я всегда мечтала изучать медицину и стать врачом, но мне не пришлось. Я люблю медицину.
Лейзер(вытаскивает из кошелька какую-то бумагу и раскладывает ее на столе перед Рахелью). Прочтите, пожалуйста.
Саймон. Что это, позвольте полюбопытствовать? (Тянется к бумаге.)
Лейзер. Я сейчас разговариваю с ней. Пожалуйста. (Пододвигает бумагу к Рахели.)
Рахель. Скажите сами, что там написано.
Лейзер. Это разрешение на сбор пожертвований в пользу старого детского дома в Иерусалиме. Если мне потребуется.
Саймон поражен, открывает рот, собираясь что-то сказать, но так ничего и не говорит. Отступает в сторону.
Рахель. Зачем вы показываете мне это?
Лейзер. Я хочу, чтобы вы поняли, что мне придется нелегко. Я должен обеспечить нас обоих. Если я преуспею и у меня появятся средства, вы сможете покупать то, что вы любите. Как, например, эти журналы. Или еще что-нибудь такое, что вам нравится. Но только в пределах наших возможностей. Ничего не брать в долг. Долги — это мошенничество.
Саймон(вполголоса, не то Лейзеру, не то просто так вслух). Так ты еще представляешь детский дом!..
Лейзер(Рахели). Я не собираюсь делать это основным своим занятием. Это только для начала. Только ради семьи. Я не соблюдаю заповедей, но детский дом, даже религиозный — это прежде всего детский дом. Они нуждаются в пожертвованьях. Они едят с жестяных тарелок и спят без простыней. У них нет ничего, кроме старых солдатских одеял. Может, они и не мерзнут, может, они спят так крепко, что не чувствуют, как кусаются эти одеяла, но это не годится. Нельзя, чтобы дети так жили. Тем более, сироты.
Рахель. Это верно. Это хорошо, что вы замечаете такие вещи.
Лейзер. Они дадут мне пятьдесят процентов.
Саймон. Что?!
Лейзер. Это самый большой процент, какой можно получить. Другие дают меньше. Но эти такие бедолаги, что им не приходится выбирать. Это старый детский дом, и они уже отчаялись поправить свои дела.
Саймон. Ты слышала? Пятьдесят процентов от пожертвований на этих сирот с жестяными одеялами!
Лейзер. Это будет не так уж много — пятьдесят процентов от этих пожертвований. Люди не слишком щедро подают на сирот. Это вам не музей. Сегодня мало кто соглашается быть представителем детского дома. (Поворачивается к Рахели.) Я могу продолжить?
Рахель. Что?
Лейзер. То, что я начал рассказывать.
Рахель. Да, конечно.
Лейзер. Я уже сказал, что Нахман Фридман обменивался любовными записочками с Леей-Дворой Вильман и отклонял всех невест. Так вот. Семья недоумевала. Пока у него наконец не допытались, пока заставили его признаться, что он хочет именно Лею!.. Родители едва не сошли с ума. Представьте себе — эта Лея из бедной семьи и вообще ничем не отличается — ни умением вышивать, ни какой-нибудь особой добротой. Есть женщины, которые славятся такими вещами, она — нет.
