— Но положение изменилось. Нам необходимо знать, что они там, наверху, затевают.
— Мы скоро это узнаем. Нужно только почаще воспроизводить их звуки я привлеку к этому Тео Коммунициуса, известного языковеда…
— Тогда уж поскорее, пожалуйста, — горько сказал Радарро.
В следующий раз он застал Ирреверзиблуса и Коммунициуса в белых халатах, вздутых на спине, будто под ними были сложенные крылья. Сидя на корточках перед магнитофоном, они пищали, щебетали и время от времени издавали пронзительные вопли.
— Ну, так ничего и не обнаружили? — резко спросил он.
— Напротив, — ответил Коммунициус, — мне как раз кажется, что при некоторых системах звуков речь идет о вербализации и ороговении некоторых человеческих языковых элементов, которые, возможно, отвечают склонности Пипогенусов к лаконизму.
— О боже! — воскликнул Радарро.
— Излишняя поспешность только повредила бы делу, — продолжал Коммунициус. — Но для того, чтобы повысить вероятность более скорых результатов, я предлагаю привлечь к этому большую группу молодых ученых.
Посетив в следующий раз Ирреверзиблуса и Коммунициуса, Радарро увидел их в окружении людей в белых халатах, имитирующих птичьи крики. Они сидели на корточках на полу, совершенно его не замечая. Даже потряхивание и удары не смогли вывести их из этого состояния.
Тогда Радарро позвал психиатра Алеуса. Тот оглядел собрание в белых одеяниях и ничего не сказал. Он терпеть не мог Радарро.
— Они несколько перенапряглись, — констатировал он. — Я пропишу им парочку канистр сонного сока. И тогда они с новыми силами смогут приняться за расшифровку птичьего языка.
— Но это же чушь! — сказал Радарро. — Эти ученые никогда ничего не добьются таким способом.
— А вы-то сами пробовали повторить эти звуки?
— Постараюсь этого избежать, — отвечал Радарро. — Иначе потом я буду сидеть здесь точно так же. А я пока в здравом уме.
«Именно поэтому я тебя и ненавижу», — подумал Алеус. Он чувствовал, как в груди его поднимается желание самому повторять птичьи звуки. Ему казалось, будто какая-то неведомая сила тянет его к полу, и ему пришлось даже присесть на корточки.
— Я сам поставлю опыт. Я выясню, правда ли все это или просто чушь.
У Радарро выступил на лбу холодный пот. «Меня вы не заставите этого делать!» Он уже собрался выйти из дома, когда за окном захлопали крылья.
В прихожей возник Август Пипогенус. Волосы его растрепал ветер, а крылья он уже тактично спрятал под домашним костюмом. Ведь обычно свое превосходство открыто не показывают, покуда в этом нет нужды. Пододвинув Радарро, который на одеревенелых ногах пытался удалиться, кресло, он проследил, как тот беспомощно в него опустился, и сказал:
