На место свидания я прибыла немного загодя: хотела видеть, хотелось угадать его приближение. Из окна автомобиля к наблюдала сквозь кусты мелькавшие на шоссе огни. Но вот мигнул сигнал поворота, и тут же стоянка озарилась мощным светом всех четырех фар: две, положенные по госстандарту, и две галогенные вспыхнули разом, на миг ослепив меня и тут же погасли. Салют в мою честь. Он приехал точно минута в минуту. Встал рядом, опустил стекло позвал:
— Лапа, иди ко мне, лапа….
Наша машина смахивает на студенческое общежитие — аскетическое отсутствие всего лишнего и кое–чего необходимого: даже ремень только один болтается, а второго нет, нет даже чехлов, просто так, по нерадивости хозяев. У него же полный набор: фары, подголовники, магнитофон, накладки и наклейки — всё, призванное дружным хором утверждать: «Хозяин наш хорошо стоит!» Будуаром кокотки, тщательно небрежно набросившей на ложе свое мягкую леопардовую шкуру, была его машина.
— Иди же ко мне, лапа, — ещё раз позвал он и вышел сам, чтобы пересесть на заднее сидение. И я пошла.
И ласка его была простой и натуральной, и грубый напор её извинялся неподдельным желанием. И меня понесло–захолонуло, и нестерпимо жарко стало в машине от нашего загнанного дыхания, и нельзя было дух перевести, и нам нравилась сладкая мука этой погони…
Но я услышала: «Поедем в гараж, лапа…»
— Зачем в гараж, — я немного отстранилась от него — нам есть куда …
— Далеко? — и он закрыл мне рот поцелуем.
— Нет, совсем близко — выдохнула я.
Губы его коснулись моего уха, язык шелохнулся в самой раковине, и сквозь собственный стон, я услышала, как он прошептал:
— А машина?
— Что машина? — не поняла я.
— Где я оставлю её?
— Как где? — мелькнула догадка, но я не могла сразу поверить в неё — Во дворе…
— Нет, лапа — мы всё ещё сидели, тесно прижавшись друг к другу — Нет, я не могу, лапа: её же разденут вмиг…
Огромный вопросительный знак вырос во мне и, раздирая нутро, прошёл насквозь, зацепившись за уши … Я ничего не ответила на все его «что случилось?», «куда ты?», «подожди!» — молча вышла и пошла к своей машине. Путь в два шага показался мне переходом через Альпы.
Ещё какое–то время он не давал мне отъехать, в одной рубашке стоя под промозглым осенним ветром, в чем–то уговаривая меня. В общем–то, это был сплошной поток пошлости, кажется, он решил, что меня оскорбило его предложение заниматься любовью в машине. Он уверял меня в своём уважении к женщинам…
Проносились мимо огни встречных машин, езда рождала хорошие не одушевлённые мысли, и самой тёплой среди них была мысль о том, что надо бы завтра съездить на станцию обслуживания, проверить тормоза.
