- Вы думаете, что он такой дурак, и сам давно обо всем не догадался? - спросил траппер, промакивая полотенцем рану на бедре, зашитую коричневыми нитками. - Одного взгляда в зеркало будет достаточно!
Шеймус опрокинул себе на голову ковшик воды и охнул.
- Ну и студеная водица! - его бледное жирное тело было сплошь покрыто синяками и кровоподтеками. - Не врала мне мама, когда говорила, что мыться вредно!
Скрипнула дверь и во двор вышел мистер Конноли.
- Это умертвиям мыться вредно, - сказал он, сбрасывая куртку. - На них от этого потом мерзкая желтая плесень появляется. Их нужно постоянно держать на солнышке. Тогда от них и пахнуть будет гораздо меньше!
Мы разом заткнулись, наблюдая, как мистер Конноли опрокидывает на себя воду ковшик за ковшиком.
- Не хрена он не понял! - прошипел Шеймус и ткнул Сета Кипмана локтем в бок.
Мистер Конноли не спеша принялся намыливать голову.
- Ты совсем изнежился Шеймус, - сказал он улыбаясь. - Вода теплая как молоко!
- Ну, да, - Шеймус фыркнул.
Здоровяк-ирландец только пожал плечами и принялся смывать пену.
- Давненько я себя так хорошо не чувствовал! - сказал он, отряхиваясь как собака. - Если бы не выбитые зубы, то ни за что бы не поверил, что вообще дрался с Кайзером!
Взгляд ирландца задержался на мне. Я нервно ухмыльнулся и поспешно опрокинул себе на голову ушат ледяной воды.
На заднем дворе дома Сета Кипмана были оборудованы вольеры для полусотни умертвий. Большая часть из них уже пустовала, благо товар пользовался спросом и уходил практически весь в тот день, когда трапперы доставляли его во Фри-Сити.
В одном из загонов сидела огромная птица с изогнутым клювом, длинными мощными ногами и с жестким хохолком из серых перьев.
- Что эту птичку никто не купил? - Шеймус просунул сквозь решетку рукоятку метлы, намереваясь развеселить унылое создание.
Птица встрепенулась и с радостью перекусила толстую палку одним движением клюва.
- Понятно, - Шеймус отпрыгнул назад от клетки, чуть не сбив с ног Сета Кипмана. - Можно не отвечать.
- Все умертвия отличаются дурным нравом, но эта тварь, просто какое-то исчадие ада! - хмыкнул траппер.
Словно в ответ, на столь лестную характеристику, птица растопырили свои куцые крылья и завизжала. От этого вопля не только кровь стыла в жилах, но и душа уходила в пятки!
Мистер Конноли сидел перед зеркалом и изучал след на груди, оставленный черной стрелой. Рана все еще сочилась какой-то темной слизью и омерзительно пахла.
