Генералы в юбках [=Штаны] | страница 33
Ада(вскакивает). Господи! Какой же ты хам! Ничего святого!
Президентша(тоже вскакивает, вопя и потрясая колокольчиком). Замолчите! Вы лишаетесь слова! Вы попадаете под статью триста семнадцатая: «непристойные намеки», и под статью девятьсот двенадцатая: «оскорбление суда»! Суд удаляется на совещание.
Она и заседательницы лихорадочно собирают все бумаги и законоположения. В суматохе они то и дело сталкиваются лбами. Стража! Увести подсудимого! Очистить зал! Все свободны!
Замешательство в зале. Все вскакивают со своих, мест.
Лебеллюк(нагибается к Леону). Ну вот тебе и амбец! Твой сортирный юмор, старина, доканал-таки тебя. На этот раз окончательно.
Фиселль(подходит к Леону). Пошли, что ли? Приказ есть приказ, патрон! (Уводит совершенно сникшего Леона.)
Участники судебного заседания расходятся, обсуждая скандальное происшествие.
Лебеллюк(подходит к рампе и обращается к зрителям). Вы что, не слышали? Очистите зал. Антракт.
Занавес не опускается. Просто с уходом. Лебеллюка свет гаснет.
Когда после антракта зрители вернутся в зал, персонажи пьесы в темноте займут свои места на сцене. Зажжется свет, войдут члены суда, все встанут.
Президентша. Прежде чем предоставить слово защите, суд постановил, в виде исключения, заслушать младшую дочь подсудимого, десятилетнюю Мари-Кристин, по просьбе обвинения. Как вам известно, все юные авангардистки обязаны еженедельно докладывать своим воспитательницам, о чем секретничают их родители. Руководствуясь этим параграфом нашего законодательства, мы и заслушаем сейчас юную свидетельницу.
Минуты долгого ожидания. Наконец Президентша не выдерживает.
Ну, где же она?
Флипот(входит, ведя за руку Мари-Кристин). Вы уж простите ее, господин президент. Мы ходили по-маленькому.
Президентша(с материнской нежностью). Подойди сюда, моя крошка. Не бойся. Это очень добрые тети. Здесь тебе будет так же уютно, как в кабинете, где у вас по субботам проводится тематический урок «Расскажем все про пап и мам!». Мы тоже немножко поспрашиваем тебя про твоего папу. Но сначала скажи: ты, конечно, любишь свою маму? Мари-Кристин (мгновенно включаясь в «игру»). Угу.
Президентша. И ты, конечно, защищаешь ее от папы, как все хорошие девочки?
Мари-Кристин(подыгрывая). Ага.
Президентша(довольная таким поворотом). Умница. Я тебя буду спрашивать, про что говорят у вас дома, а ты мне отвечай. Только по правде, все по правде, ничего не понарошку! Взрослых мы просим поднимать правую руку и говорить: клянусь. А детей — нет. И знаешь почему?