— И что, за два дня — никаких следов?
— Никаких, — помотала головой хозяйка.
Крышка стоявшей на плите кастрюли затряслась. Из-под неё стали пробиваться клубы пара. Наталья вскочила, уменьшила огонь, высыпала во вскипевшую воду замороженные полуфабрикаты и снова уселась напротив меня.
— Нигер какой-то непривычно тихий, — заметил я.
— Переживает, — пояснила Наталья.
— Неужели он обо всём знает?
— Знает. Чувствует. Животные всё чувствуют. Он очень любил Димку. Всегда с ним играл. После его пропажи он даже ничего не ест. Что ни предложу — от всего отворачивается.
Наталья тяжело вздохнула.
— А почему любил? — возразил я. — Почему ты говоришь о своём сыне в прошедшем времени? Не рановато ли ещё его употреблять?
Моя реплика осталась без ответа…
Ночь выдалась ужасной. Находясь под впечатлением от поведанной мне истории, я никак не мог заснуть. Я беспокойно ворочался с боку на бок и всячески пытался выбросить из головы сопутствовавшие услышанному образы.
… Полумрак… Тишина… Ощетинившиеся и готовые схватить тебя в любую минуту своими кривыми, когтистыми сучьями, сосны… Ощущение присутствия какого-то зла…
Б-р-р!
Вырисовывавшиеся в моём воображении картины были настолько жуткими, что у меня по спине забегали мурашки.
Я покосился на Наталью. Она лежала, не шевелясь, глубоко уткнув голову в подушку. Её спина едва заметно вздымалась в тихом, мерном дыхании.
Наполовину закрывавшие окно лёгкие шёлковые шторы всколыхнулись от ворвавшегося в приоткрытую форточку порыва ветра. До моих ушей донесся шум. Я обернулся. Моё сердце едва не выскочило из груди. За стеклом промелькнул чей-то силуэт.
Я вскочил. Моё дыхание замерло. На лбу выступил холодный пот.
Наталья зашевелилась.
— Ты чего? — зевнула она.
Я нервно сглотнул слюну.
— Сюда кто-то заглядывал.
Хозяйка приподнялась и тревожно покосилась на окно. Мы прислушались, но вокруг всё было тихо.
— Может тебе показалось?
— Может и показалось, — засомневался я.
— Скорее всего, так оно и есть, — сонно резюмировала моя курортная знакомая, поудобнее устраиваясь на подушке. — Если бы во двор пробрался кто-то чужой, Нигер бы ему спуску не дал…
Утро выдалось хмурым и пасмурным. Серое асфальтовое небо грозило скорым дождём, а разгулявшийся ветер раз за разом совершал агрессивные наскоки на верхушки деревьев.
— Сейчас позавтракаем, и пойду в милицию, — воинственно выпалила Наталья, нервно нарезая колбасу. — Прошло два дня, а они ни мычат, ни телятся. Ни слуху, ни духу. Они, вообще, хоть чем-то там занимаются? По-моему, ничем. Правильно, это же не их дети пропали. Пропади их чада — они стояли бы на ушах. А насчёт чужих можно не беспокоиться.
