— Да, в курсе. Как тут не быть. А обсуждать есть что, дорогой Евгений Сергеевич. Как это, например, можно требовать часть наследства еще при живом Тихоне Петровиче? Это пахнет несколько дурно.
— Прошу вас, оставьте проповедническую кафедру. Вы не хуже меня знаете резоны Зои Вечеславовны. И мои. Ей были обещаны дядей, Тихоном Петровичем, деньги, достаточные для покупки квартиры за границей. Ее уступка заключается в том, что сумма эта будет вдвое меньше доли, на которую Зоя Вечеславовна могла бы претендовать по закону и здравому смыслу. Спешка же, которую вы изволите осуждать якобы с позиций самой высокой морали, продиктована тем, что открылся очень выгодный заграничный вариант. Убежден, что Тихон Петрович, узнав, что есть возможность столь удачно устроить судьбу своей ближайшей родственницы, не стал бы медлить. Лично я тоже не вижу, почему бы не решить это дело немедленно, раз предварительная договоренность вполне достигнута.
— Но Тихон Петрович давал, насколько я понимаю, свое согласие, находясь в здравой памяти и твердом рассудке, а сейчас он без сознания.
— Но ведь у него бывают периоды довольно длительного просветления!
— И кроме того, — генерал самоуверенно зевнул, — насколько мне известно, нужной суммы у Тихона Петровича все равно нет.
— Но ведь можно кое–что безболезненно продать.
— Что, например?
— Ну-у, хотя бы ту березовую рощу, что за старой мельницей.
Василий Васильевич всплеснул руками, будто только и ждал, что этой проговорки собеседника.
— Вот это дело! Никакого другого способа, как только разбазаривание не вами нажитого, вы не видите. Краска начала проступать фрагментами на лице профессора. Что–то было угрожающее в этом процессе. Генерала это ничуть не испугало.
— Вот вы с Зоей Вечеславовной и показали свое истинное лицо. Продать, что только возможно, и бежать за границу.
Профессору очень хотелось вспылить, но он сдержался, он не мог себе позволить открытой ярости. Он знал, что супруга очень его не похвалит за прерванные переговоры. Не до амбиций. Он решил против демагогии выставить логику.
— Никак не могу понять, Василий Васильевич, в чем смысл вашего противодействия. Ведь для вас прямая выгода в том, что Зоя Вечеславовна соглашается на уменьшенную долю. Ведь в конце концов вы останетесь здесь полным хозяином. За вычетом какой–то рощи. Вы ведете себя неразумно.
Генерал немного помрачнел. Сам того не ведая, профессор задел очень неприятную струну в его душе.
