Вместе с тем, она постоянно оставалась в центре внимания, и не только недокормленных запретным плодом одногодок из гарнизона. Они то всеми силами отдались служению жутковатой тайне пола. То и дело какая–то Наташа, или Света, подбегали к ней и страшным шепотом сообщали что «видели его!» И тогда приходилось всей, быстро разрастающейся толпой лететь или к керосиновой лавке, или к пункту заготовки вторсырья, или к книжному магазину возле автовокзала.
И каждый раз случалось одно и то же.
Мужики, отловленные бдительным вниманием подружек, ну ни в малейшей степени не походили под описание сделанное на первом выступлении Ларочки в вагончике на берегу. Это были лысые толстяки, носатые с бородкой, а то и вообще одноногие дядьки на протезе.
Ларочка сначала волновалась, потом начала злиться, а уж когда со своей «информацией» к ней подкралась Катька Куркова, приехавшая в город через неделю после события в кочегарке, Ларочка надавала ей по физиономии. После этого решили, что она «истеричка».
Взрослые, до которых эта история то же не могла не дойти, понимающе кивали головами — " а что вы хотите, девушка пережила такой кошмар». И пытались осторожно поговорить с родителями и бабушкой Ларочки.
Те, искренне не понимали, о чем идет речь, даже шарахались от всяких попыток разговора по душам. У них были свои основания не впускать никого во внутреннюю жизнь своей семьи, и приходили в ужас от одной мысли, что посторонние начали догадываться об их тайне.
«Какие они странные, эти Коневы»
«Да, уж».
«Я всего лишь сказала Нине, покажите хотя бы ее врачу».
«А она вылупилась на меня, и говорит — кого?»
" Как кого, говорю, неужели непонятно!»
«Да что с ней может случиться!?»
«А если забеременеет, что будете делать?»
«Да, кто в таком возрасте беременеет?!»
«А я только прочитала в «Науке и жизни», что в Бразилии девочка, которая в восемь уже родила».
Нина Семеновна, подвергавшаяся этой деликатной попытке поговорить, заорала страшным голосом и, отпихнув слишком добрососедски настроенную подполковницу, убежала из магазина, роняя из хозяйственных сумок батоны и яйца.
Конечно, по гарнизону и городу поползли все более чернеющие слухи.
Чем бы это кончилось сказать трудно, но дело в том, что Коневы вдруг уехали из гарнизона.
Капитан, несмотря на всю свою мягкотелость и неспособность к отстаиванию своих интересов, добился перевода. Да еще и в область, да еще и на майорскую должность.
В гарнизоне к этому переводу отнеслись с пониманием, и даже поползли слухи, что таинственный владелец того самого ремня не простой человек.
