Рауль очень внимательно посмотрел на предмет своего горячего обожания. И тихо сказал.
— Нет, я ушел из аспирантуры сам. Надоело жить на копейки.
Лариса сидела в задумчивости, мяла в руках мокрую тряпку. В душе у нее шевельнулось какое–то неприятное, мутное воспоминание. Да, эта бредовая история с белорусским национализмом. Ей казалось, что она вместе со всем прошлым закатана в асфальт надежного презрения к сварочному поэту.
Рауль по–своему истолковал ее молчание.
— Ты что, краса наивная, может быть, и про черту оседлости ничего не слыхала?
Лариса что–то, конечно, слыхала, но вдруг поняла, что ни за что не смогла бы ответить что именно. Она отрицательно покачала головой. Рауль хмыкнул и прочел ей лекцию на «эту тему».
Лариса слушала не очень внимательно, она слишком полностью доверяла словам Рауля, поэтому ей не нужно было над ними задумываться, они просто падали на дно ее сознания, запечатлеваясь там навсегда. Да, в целом–то она считала себя сильной хищницей, играющей с обреченным зверьком, но что касается поднятой темы, она сразу и полностью признала превосходство и авторитет Рули. Открылся вдруг занавес, предстала действительная панорама жизни. Наряду с этим оглушающим открытием, где–то сбоку шевелился небольшой конкретный стыд: как это ей пришло в голову донимать несчастную Нору бытовой чепухой, когда она есть жертва всемогущего антисемитского государства.
— Я пойду, извинюсь перед Норой.
Рауль грустно усмехнулся.
— Иди лучше, спасай рыбу, горит.
Возле рыбы уже дежурила Элеонора Витальевна. Она довольно грамотно перевернула куски судака, и теперь вытирала руки тряпкой. Будет говорить, поняла Лариса. И не о рыбе.
— Вы ведь студентка? — Спросила она для начала.
— Да.
— И я слышала, учитесь очень хорошо.
Ларисе было и странно, и лестно это услышать. Она поняла, что ею все–таки интересуются в этом доме, и видят не только добровольную домработницу.
— Я хотела попросить вас об услуге.
— Да ради Бога. — Небрежно ответила Лариса. Она была готова на подвиги.
Оказалось, что надо бы съездить в один подмосковный санаторий, там сейчас бережет свое здоровье после того как щарахнуло его шефа, профессор Шамарин, и забрать у него отзыв на «важную, и очень, работу» Норы.
— Съезжу. — Пожала плечами Лариса. Тоже мне. О том, почему не может поехать сама Нора, вопрос даже не вставал. Понятно, что ей ехать невозможно. — Что за санаторий?
Но дело было не в названии санатория, а в том, что процедура получения может быть сопряжена с некоторыми осложнениями, мягко, почти вкрадчиво предупредила мадам.
