Добрался, короче, до школы — странно, кстати, транспорт ходит вполне прилично, — вошел, смотрю, на первом этаже — никого, кроме следов ремонта. Ну, я на лестницу, иду на второй этаж, открываю какую-то непонятную черную дверь и офигеваю. Темно, свет не горит, окна завешены или там заколочены, хрен знает, и пипл кучкуется прихиппованный, с фонариками и чуть ли не со свечками — идиоты, еще б костры развели! — кое-кто кутается в ватные одеяла. Во придурки. Натыкаюсь взглядом на Настю — а она-то что тут делает, всегда у нее с головой нормально было, — она идет в мою сторону с чем-то типа чехла от расчески на плече. Она делает большие глаза — узнала, видать, — и, решив, что меня следует игнорировать, куда-то пропадает из поля зрения. Ну и пожалста.
Мне надо найти Василия. Ну и, короче, я минут двенадцать, как последний придурок, бегаю по второму этажу и еще пять раз сталкиваюсь с Настей в совершенно разных местах (я считаю, что пять раз за двенадцать минут многовато для людей, которые не хотят друг друга видеть… особенно когда у одного из них ружье). Наконец, я замечаю его — то есть, Василия, конечно — в двух шагах от двери, через которую я и вошел так неосмотрительно. Он радостно беседует с группкой неустановленных лиц, из тех, что закутались в одеяла (я про костры говорил уже?). Подхожу, хлопаю его по плечу и, когда он оборачивается с кружкой в руке и лыбой поперек лица, брезгливо беру его двумя пальцами за пуговицу и молча веду в незанятый вроде никем угол.
— Здарова! — он в приподнятом настроении.
Я смотрю на него исподлобья, отбираю чашку и спрашиваю:
— Это чо у вас тут за перфоманс?
Делаю глоток. В чашке зеленый чай. Крепкий. Кажется, без примесей. Скучно. Сую ему эту чашку обратно в руку.
— У тебя, кстати, дом упал. Ты в курсе?
— Да хер с ним! Не до того сейчас.
— Аааа… Дай лизнуть.
— Чего? — отшатывается он.
— Марку. Ну или на чем тут ЛСД у вас.
— Да нету у нас…
Я вздыхаю:
— Жаль. Тогда отмотаем назад и перефразируем первый вопрос. Что это за слет герлскаутов?
— А ты что думаешь?
— Вась, ты же знаешь, что медицинской вышки у меня нет. Но если б была, я бы тут уже кандидатскую накатал.
— Блин, ну ты не врубаешься? Конец это! — сказал он, причем «конец» у него явно получился с большой буквы.
— Абстрактный или конкретный?
— Как сказать…
— Слушай, я не знаю, чем вы тут разговляетесь, но требую, чтоб мне тоже отсыпали, иначе я, получается, зря приехал, — говорю я ему, замечаю внимательный Настин взгляд и продолжаю, — Да. Так вот, по поводу концов. Ну, вот например, конкретный у меня в штанах, а абстрактный — вон та дурында с ружбайкой у тебя за спиной.
