Поэт вздохнул. Крепко обнял плачущую жену. Поцеловал дрожащую Дочку, укутав её в свою куртку.
— Так мне велит моё горячее сердце, — сказал он наконец. — А у кого горячее сердце, тот не может замёрзнуть. Куда идти, мне подскажет интуиция, и тому, кого ведёт душа, не нужен свет…
В одном свитере Поэт вылез наружу через окно и побрёл туда, где осталась дорога — а люди остались ждать.
Через два часа Поэт добрался до гостиницы. Он был едва живой, волосы на его голове обледенели, но он отказался лечь в медпункт.
— Я полечу со спасателями. Я укажу им путь, — молвил он сонному менеджеру отеля, явно недовольному тем, что его разбудили.
— Телефоны не работают. Вызвать спасателей крайне проблематично. Давайте дождёмся рассвета! — зевнул тот. — И ветер как раз утихнет. А с людьми ничего не будет. Они в укрытии, не замёрзнут. Они могут подождать.
— Нет, надо лететь сейчас.
— Милейший, вы слышали? Телефоны не работают! Вы же говорите, что паники нет. Люди ждут. Тёплая одежда у них есть. Искать в темноте автобус крайне неудобно… Нет, надо дождаться рассвета.
Поэт вздохнул — и заговорил.
Он говорил о том, что нельзя думать только о себе. Что их родственники и друзья вполне могли бы оказаться в этом автобусе, что они сами могли бы сейчас сидеть там и надеяться, что им придут на помощь. Надеяться, терять надежду, снова верить и снова не верить — и плакать от счастья, когда они окажутся среди родных и близких, в тепле и уюте. И директор гостиницы гордился бы собой, гордился, что не лёг спать, когда люди нуждались в помощи, что не остался равнодушным к их бедствию. Нельзя сидеть, сложа руки. Нужно рисковать, нужно бороться, как бы ни было трудно, несмотря на невзгоды, на печали, на неудачи. Надо пытаться. НАДО!
И руководство гостиницы поверило. Поверило так же, как те люди в автобусе. Вскоре менеджер и уже Поэт шли к машине — ехать к спасателям.
Через полчаса вертолёты со всем необходимым вылетели на поиски. В одном из них сидели менеджер — и Поэт. Его нельзя было узнать: он поседел, морщины покрывали его лицо. Лишь глаза горели, но это был нездоровый, предсмертный блеск. Он тихо-тихо подсказывал пилоту, куда лететь.
Когда свет прожектора выхватил из темноты автобус, все содрогнулись: ель, которая остановила автобус, росла на самом краю бездонной пропасти. Ещё немного — и автобус свалился бы туда. И действительно: стоило вытащить последнего человека, как ель дрогнула, корни её выворотились из земли, и автобус, который уже ничто не держало, полетел в пропасть — пустой.
