«Вот и конец, — мелькнула мысль. — Боже, какая нелепая смерть. Но Мисос сам выбирался из трясины. Значит, есть какой-то способ. Может быть, нельзя дергаться?». — Нет, хоть шевелись, хоть не шевелись, жижа затягивала. Вот она закачалась у самого рта, закрыла губы… выше… выше… Валерий в последний раз втянул носом воздух … Черный холодный мрак больно ударил в глаза. Невыносимо хотелось вздохнуть, но нет, он не позволит болоту убить его — лучше потерять сознание от удушья. Голова наливалась чем-то кроваво-красным, густым, ее распирало и распирало, но сознание не меркло. Из последних сил он не давал себе дышать, но понял, что еще чуть-чуть — и не выдержит. И он не выдержал… вздохнул.
…Очнулся от собственного утробного хрипа, крика и от пронзившей сознание радости, что не умер. Чудо свершилось или его вытащили, но он остался жив. В губы что-то больно тыкалось.
— Пей, пей, пей, — повторял неприятный голос. — Пей, а то помрешь.
Валерий с усилием разомкнул веки. В кромешной тьме, совсем рядом светились и смотрели на него нечеловеческим взглядом два желтых глаза. Он шевельнулся и понял, что все еще в трясине. Густая жидкая грязь колыхалась перед глазами, и было непонятно чем тут можно дышать.
— Пей! — продолжал настаивать голос.
С невероятным усилием Валерий глотнул черную жижу, и она показалась соленой на вкус. Желтые глаза стали тускнеть. Мелькнули корявые руки, словно повисшие в пространстве, и он понял, что засыпает.
Очнулся ночью. От невыносимого холода стучали зубы. В лицо что-то кололось, и Валерий долго не мог разобраться, где находится. Отчетливо помнил, как тонул в трясине. По-видимому, его кто-то спас. Ощупав себя, сообразил: одежда не его, да это была и не одежда вовсе. Скорее что-то вроде одеяла. И он вспомнил свой сон…
Кто-то пытался его раздеть, и Валерий упорно сопротивлялся. Потом ему удалось вырваться, и в кромешной тьме он долго-долго уходил от погони. Путал след, петлял, прятался, падал, отчаянно ожидая, что все равно схватят. Опять перебегал от куста к кусту, совершенно забыв, что кругом болота, и у него имеются немалые шансы снова угодить в трясину. Он слышал голос и странный зов: «Товарищ утопленник. Товарищ утопленник, постойте, куда вы. Вернитесь немедленно». Желтые глаза, которые искали его, ловили и пытались скрутить, в конце концов, потеряли след, и он заснул, чуть зарывшись в подвернувшийся стожок сена. Пошарив около себя, Валерий с удивлением обнаружил, что вокруг действительно сено. Значит, то, что его ловили, не сон. Но как ночью ему удалось так ловко бегать по совершенно незнакомой местности? Невероятно! А впрочем, во всей этой какофонии из кошмаров и бредовых снов уже невозможно стало разобраться: где — явь, где — наваждение. Валерий поглубже зарылся в сено, но все равно замерзал. Да еще мыши, что ли, шуршали в глубине, не позволяя хоть как-то забыться. Тогда он выбрался наружу и попытался прикинуть, в каком месте острова его угораздило устроить себе ночлег. Было заметно: скоро начнется рассвет. Чернота наполнялась серыми тонами, бледные мазки тумана все отчетливее проступали на фоне темнеющих вдали кустов.
