Он снова побрел вперед и уперся… в топи. — «Нет, все-таки я иду куда-то не туда». — Похоже, он сбивался с правильного направления каждый раз, пока обходил эти многочисленные трясины. Что ж, по болотам прямые пути не проложены. Выбор невелик: идти назад или обогнуть гиблое место. — «Как велико оно может быть? Сколько километров. А если несколько десятков?» — Он пошел вдоль, стараясь не оступиться и сохранить ориентацию, но увидел впереди такую же жуткую топь. Опять свернул, прошел немного и заметил узкий проход, не очень надежный, но вроде бы не слишком опасный. Стал прыгать с кочки на кочку. Однако и впереди пролегала непроходимая трясина. Вернулся назад… тоже трясина. — «Как же я тут прошел? А… вон там, в сторонке большая кочка, дальше еще одна…». — Валерий вытер проступивший на лбу пот. Прыгнул и… провалился по пояс. С трудом дотянулся до тонкой корявой березки и, обмирая от страха, что хилое растение не выдержит его веса, кое-как выбрался. Он вдруг отчетливо осознал: если сейчас запаникует — пропадет. — «Как же я сюда попал? Не торопись, смотри, думай… Вот с той кочки я, скорее всего, перепрыгнул на эту. Так… возвращаемся. А там осока примята, наверняка это тоже мой след. Спокойно… не спеши… отлично! Я все делаю правильно… Вот и топь — та самая, что преграждала путь. А там болото. Дорогое, любимое, на котором хоть прыгай, хоть танцуй. Так… а куда мы теперь пойдем? Топь непроходима. Значит, назад, обогнем ее с другой стороны и вперед, никуда не сворачивая. Я выйду из этого проклятого болота. Я — человек разумный, не раз бывал в походах. Я знаю, как отличить юг и север… Вот и лишайник. Он растет… а с какой стороны он растет? Конечно, с севера. Значит… юг — там…».
Валерий сделал еще несколько шагов. — «Опять лишайник. Но… на этом деревце он вроде бы с другой стороны. Так-так… Я что-то путаю». — Валерий вернулся. — «Нет, здесь он с противоположной стороны. Ну и дела…». — Впервые за эти дни подступило самое настоящее отчаяние. Даже когда провалился, он не потерял самообладания, что, скорее всего, и спасло. Сейчас хотелось просто разрыдаться. Оставалось одно: разыскать большие заросли багульника, усесться среди него и забыться… Валерий пошел вперед. Бездумно, словно автомат, передвигал ногами и шел, шел, шел… Теперь он боялся даже размышлять, потому что все мысли сводились к одному: «Каюк тебе, братец…».
Воздух стал остывать и над болотом опять заслоился туман. Подступил голод. Валерий присел к кочке и принялся собирать клюкву. Потом опомнился, горько усмехнулся, снял рюкзак и принялся есть ягоды горстями. — «Язва обеспечена, — подумал невесело. — А сколько дней ее надо есть, чтобы сдохнуть с голода? Вряд ли организм сможет жить, переваривая одну клюкву». — Валерий посмотрел на часы. Они стояли. «Это надо же — забыл вчера завести. Дернул его черт взять в лес „Командирские“ — механические. Как же, в болотах сыро, можно промочить. Практичный… а вот еды не догадался взять побольше. Буханку хлеба, например, баночку тушенки. „Шелонской“. Даже жир сейчас съел бы. Корочкой все бы выскреб». — Валерий встал. — «Скоро стемнеет. Еще одна ночь в лесу. Ах, если бы в лесу! Или на том островке хотя бы… Надо идти куда-то. Подвернется место посуше — там и заночую».
