— Нормально.
— Догадайтесь, чем красил?
— Не буду и пытаться.
— Соком черники.
Валерий, сначала почти разгромив противника, неожиданно начал поддаваться, подсовывая профессору под бой фигуру за фигурой.
— Зачем вы так делаете? — огорчился Аркадий Аркадьевич. — Вы же неплохой игрок.
— Я что, прибыл сюда кого-то развлекать? Не получится!
— Извините. — Профессор собрал шахматы. — Пожалуй, я действительно бестактен. Да поймите же, наконец: я бы рад вам оказать добрую услугу, но в том аспекте, который вас интересует, она ни в коем случае не будет доброй.
— Эк вы завернули. Ничего не понял.
— Поясню. Ни одна, понимаете, ни одна попытка уйти из этой деревни не закончилась успешно. А уходить пытались люди не слабее вас физически и не менее целеустремленные. Если я позволю себе дать вам какие-нибудь советы, то невольно обнадежу и фактически подтолкну к гибели. Так что, извините. Как бы вы это не воспринимали, я не стану соучастником вашего самоубийства. Да и нет у меня вразумительных советов, честно говоря.
— А в чем, собственно говоря, опасность? Если кто нападет, постоять за себя сумею. Кроме того, я уверен, что угрозы местных жителей дальше слов не пойдут. Да и вы, кажется, так считаете…
— Я думаю, что не идут, я надеюсь, что не идут, но назвать этот факт непреложным, пожалуй, не осмелюсь. Да и не люди страшны, я полагаю. Топи. Они кругом на десятки километров.
— Я же не утонул. Как-то сюда притопал.
— Вот именно, сюда. И вряд ли вы сами притопали.
— Вот даже как! Может быть, я и не заблудился?
— Очень может быть, что вас просто заблудили.
— Кто? И как?
— Не знаю я приемлемых ответов.
— Мистика?
— Чарусы. Зачарованные болота. Так, вроде бы говорил человек, который летел с нами в вертолете. У него была рукопись. На старославянском. И он ее перевел.
— Ваш корреспондент?
Профессор сморщился, как от зубной боли. Какие-то воспоминания всколыхнулись в нем, и они были неприятны.
— Может, все-таки расскажете? — попросил Валерий.
— Хорошо, попробую. Сейчас посижу, и, Бог даст, все вспомню. Питаю надежду, что это вас вразумит. — Аркадий Аркадьевич подлил квасу, глотнул и, помассировав лоб пальцами, начал свое повествование: — …Его звали Алексей. Прожил он в этой деревне почти год. Предпринимал много попыток уйти. Несколько раз тонул. Иногда вылезал сам, иногда его спасали. Его постоянно преследовали наваждения. Он видел на небе три солнца, слышал жуткие голоса, в трясину его толкал невидимка. Однажды на него напали лягушки и отложили у него под одеждой икру. Потом из нее вылупились головастики, которые терзали его целую неделю. У него все время исчезали припасы, хотя рядом никого не было. В воде он видел живых утопленников. Однажды его кто-то пытался утащить под мох. Но после всех неудач, Алексей не сдался. Ведь он нашел эти свои проклятые Чарусы, и ему так хотелось о них написать. Для этого требовалось только одно, нужно было уйти. В последний раз он готовился долго, тщательно, продуманно. Он изобрел ветряной компас и в день, когда подул сильный ветер, ушел. И… пропал. Бесследно. Прокофий с Мисосом ходили его искать, но безуспешно.
