— Яблоки? — спросил недоверчиво.
— Яблоки.
— Где же растут такие?
— На небе, — съехидничал Валерий.
Сом согласно кивнул головой.
— Я что-нибудь из своего барахла могу забрать? — поинтересовался живой свидетель мародерства по отношению к собственному имуществу.
Дед непритворно удивился, как будто кто-то посмел запустить загребущие ручонки в его личные закрома.
— Совести нет — бери. — Старик вскочил, подбежал к божнице, перекрестился и зашептал: «Господи, спаси этого несчастного от искушения, сохрани заблудшую душу его окаянную и избави нас всех от лукавого». — Тут же вернулся к столу, чутко следя за гостем хитроватым взглядом. — «Подействовало… или нет?».
— Совестью меня Бог обидел и поэтому я хочу вернуть себе рюкзак, бутылку и хотя бы один коробок спичек. Сумку и всю клюкву можете оставить себе.
— Наглодушный ты человек, однако, — изумился дед, — Все самое ценное возжелал. Клюкву он нам оставит. Да зачем она нам? Токо что выбросить жалко. Да ее, этой клюквы, кругом…
Валерий решил проявить твердость.
— Я понимаю, — сказал он, — что вещи эти мне самому найти, скорее всего, не удалось бы. Но поскольку вы разрешаете — я заберу их.
— Ничего я не разрешаю. У нас тут порядок такой: все, что в болотах нашел — твое. Вот кабы ты с нами жил здесь, да потерял рюкзак, ну, сдуру, по растяпистости, тода да, тода я, коль нашел бы, возвернул его тебе бы. Из почтительности. Но ты чужой, пришлый, вещи твои не принадлежат деревне, а значит, кто их нашел, тот и есть им хозяин.
— Одобряю ваши порядки. Они справедливы, но лично мои взгляды на подобные действия — другие, поэтому… рюкзак… хотя бы …
— Вестно, какие у тебя взгляды. На, забирай! — Дед спихнул рюкзак со стола.
— А бутылку?
Сом глянул на Валерия так, как будто впервые увидел. Поведение гостя невероятно изумило его и привело к растерянности. Старик не знал, как с таким человеком разговаривать. Пришел из другого мира, но уж больно для обычного пришельца не робок. Другие и вякнуть не смели, со всем соглашались, так были счастливы, что не сдохли в Чарусах. Дед перестал разыгрывать из себя самоуверенного жадину, посмотрел на хозяина вещей чуть по-другому, с некоторой примесью любопытства что ли. Пряча в глазах глубоко затаённую обиду, шмыгнул носом, отвернулся и стал помогать Лиде. Валерий подобрал рюкзак и, пробормотав: «Извините», — пошел к выходу. В дверях немного замешкался, потоптался, быстро вернулся, взял яблоки, бутылку и, ни на кого не глядя, вышел на улицу. Но тут же вернулся опять. Подошел к иконе.
