— На, понюхай, — с обидой в голосе сказал критик.
Мужик понюхал. Содрогнулся.
— Ну и вали тогда! — заорал он. — Говнюк вонючий!
— Где же мне всё-таки помыться? — крикнул неудачливый гуляка, спеша подальше от этого переменчивого человека.
— Там дальше канава будет, только в ней пиявки живут.
— А они ничейные? — спросил Культя, зная, какой превосходный суп получается из пиявок.
— Ничейные, — утешил его мужик. — Но кусачие страшно.
Полоскаться ночью в канаве с пиявками Культя посчитал делом опасным. Решил дожидаться рассвета. Спать в грязных штанах гордый критик опрометчиво побрезговал и ночью сильно окоченел. Он оборвал всю траву в округе, чтобы хоть как-то укрыться, но всё равно поддувало. Вот если бы сплести из травы циновку, стало бы теплее, но, во-первых, было темно, во-вторых, для этого требовалось много времени и, в-третьих, Культя не владел подобающими способностями. Несколько раз он вскакивал среди ночи и, дико подвывая, носился взад-вперёд, стараясь согреться.
Начинало светать. Первые лучи далёкого солнца пробились сквозь зыбкий горизонт. Серый туман слоился в низинах. Невнятно пискнул какой-то ещё уцелевший зверёк.
Осторожно прополоскав штаны в канаве, Культя осмотрел их внимательно. Вдруг какая-нибудь мелкая тварь спряталась в складках с целью поживиться его телом. Потом он подобрал прутик, решив наловить пиявок. Жирные эластичные черви соскальзывали и плюхались назад в воду. Пришлось ловить их на палец, обмотанный тряпочкой, хотя этот способ считался рискованным. Стоило пиявке чуть-чуть прокусить кожу, и началось бы медленное умирание от судорог мышц и одеревенения суставов. Культя набросал с десяток пиявок на берег и только тогда сообразил, что нести их всё равно не в чем. Ждать, пока они сдохнут — измучаешься, к тому же жизнестойкие твари то и дело вбуравливались в землю, пытаясь удрать, и надо было выдёргивать их беспрестанно, чтобы не скрылись. Критик побегал вокруг канавы и нашел небольшой плоский камень. Он сложил на него добычу, но не смог пронести даже несколько шагов — черви расползались. Культя стал давить их камешком — пиявки корчились, сжимались, вытягивались и совершенно не собирались подыхать.
— Хочешь, я тебе за них фантик дам? — раздался неожиданный голос. Грязный, неопределённого возраста человек наблюдал за потугами Культи умертвить добычу.
— Хочу, — сказал Культя.
Гость расплатился, достал из-под лохмотьев жестяную коробочку, аккуратно сложил в неё пиявок и, кивнув в сторону канавы, сказал:
