Лапидус отбросил веревку и залег на диван. На экране шли титры, конец серии, Лапидус взял пульт и переключил канал.
Тропические бабочки обещали тропические наслаждения. Синее безоблачное небо и синяя гладь воды. Зеленые деревья, яркие цветы, яркие тропические бабочки. Октябрь за окном. Глобус и самолет клиентов ярко освещены, так ярко, что хорошо видны даже сквозь темноту и дождь.
Начальнице не понравилось, что он нагрубил их представителю, начальница сделала Лапидусу последнее предупреждение, после чего — если это повторится — его просто уволят.
При этом начальница много курила, то снимала, то надевала очки, а Лапидус чиркал зажигалкой, чтобы хоть как–то, да загладить вину. Ему вдруг стало интересно, что начальница делает сейчас и знает ли она, что он чуть было не повесился — веревка все еще лежала под телевизором. Но сериал закончился, бабочки спорхнули и улетели, Лапидус опять переключил канал.
— Это не считается, — сказал ему Манго — Манго, — вот если бы тебя достали из петли…
Внезапно Лапидусу показалось, что это был голос не Манго — Манго, а голос Бога.
— Это не считается, — сказал голос Лапидусу, — вот если бы тебя достали из петли!
Бог обращался прямо к нему, он звал его, он знал его имя.
Лапидус закрыл глаза и представил заплаканное лицо начальницы, которой сообщили о его — Лапидуса — самоубийстве. Хотя навряд ли эта крашеная блондинка будет плакать. Скорее, заплакала бы Эвелина, сидя за рулем своей машины. Интересно, а какого она, все же, была цвета?
— Синяя машина, — пропел Манго — Манго, встав с песка и опять направляясь к реке. — Синяя машина, в ней едет Эвелина…
— Эй, — крикнул Лапидус, — ты с чего это взял, что машина была синяя?
— В рифму, — сказал Манго — Манго, — раз тебе попалась дамочка с таким странным именем, как Эвелина, то машина должна быть синей. Вот послушай: — Зеленая машина, в ней едет Эвелина… — Нравится?
— Нет, — уверенно сказал Лапидус, смотря на то, как Манго — Манго опять забрасывает удочку в воду, — «зеленая» и Эвелина — как–то не сочетается…
— Тогда так: красная машина, в ней едет Эвелина… Лучше?
— Хуже, — ответил Лапидус, — я вообще не люблю красный цвет!
— Какие цвета еще остаются?
— Черный, — сказал Лапидус.
— Черная машина, в ней едет Эвелина… Похоже на правду?
— Не похоже, — ответил Лапидус, отгоняя рукой припорхнувшую мысль о траурном катафалке, и думая о том, что Манго — Манго прав, и машина действительно должна быть синей.
— То–то и оно, — пробурчал Манго — Манго, смотря за поплавком, — синяя машина, в ней едет Эвелина, на ней большие темные очки…
