Меня прошибает пот.
Я осторожно кладу записку на тумбочку и, стараясь не оглядываться, выхожу из комнаты.
А потом выскакиваю в коридор, хватаю рюкзачок и оказываюсь на площадке.
Я ещё могу вернуться — дверь в квартиру открыта.
Но я захлопываю её, сбегаю по лестнице вниз.
И оказываюсь в пустынном, уже залитом солнцем дворе.
Таком же пустынном и залитом солнцем, как приснившийся мне сегодня ночью белый город.
Вот только небо другого цвета, а вместо моря — гора.
И до её подножия идти совсем недолго — каких–нибудь десять минут.
Я забрасываю рюкзачок на правое плечо и убыстряю шаг.
Симба смотрит на листок бумаги и в который раз перечитывает коряво выведенный текст.
«Симба, не волнуйся, я скоро приду. Наверное, к обеду».
Подпись: «Майкл».
Со времени обеда прошло уже два часа, нормальные люди обедают в три, не позже.
Это европейский обед сервируется после шести, может и в семь, и в восемь, а порою в девять.
Но Майкл не принадлежит к тем, кто питается на европейский манер, он привык обедать максимум в три — в доме сестрицы режим соблюдают.
Чёртова сестрица, валяющаяся с мужем на турецком песочке.
А Симба тут сходит с ума, точнее, начинает сходить с ума.
Этот ботаник, постоянно краснеющий и потеющий, выкинул абсолютно неожиданный финт, смылся.
Накарябав записку, из которой понятно одно: меня всё достало, и я пошёл погулять. Проветриться. Размяться. А ты не беспокойся, всё будет тип–топ, я скоро приду, ещё до обеда…
Симба и сама обед приготовила: спагетти болоньезе.
Звучит красиво, хотя это не что иное, как обыкновенные макароны по–флотски. Только чуть более навороченные. Рецепт Симба вытащила из сети ещё в тот раз, когда собиралась кормить обедом харю. Она надеялась, что это поможет.
Симба покосилась на харю. Тот загадочно улыбался, и Симба почувствовала, что по её спине бежит холодок.
И всё это перестало ей нравиться.
Даже запах с кухни ей больше не нравился, хотя сегодня макароны получились намного лучше, чем когда она пыталась ублажать желудок хари.
То ли фарш был свежее, то ли помидоры спелее, а может она специи положила какие–то другие, но пахло круче.
Вот только легче от этого не становилось.
Племянник ушёл из дому, и ему давно пора бы вернуться.
Из дому, ему, му–у–у!
Харя не в меру развеселился — видимо, давно не получал в глаз.
Симба посмотрела на дротики и поняла, что сейчас ей не попасть: у нее дрожат руки, ей не по себе, харя всегда удивлялся её способности предчувствовать то, что ещё только должно случиться.
