Вот и арабская деревня уже за спиною, а наше приключение еще только начинается.
В предбаннике, отделяющем входную дверь от салона, работает телевизор. Но никого сейчас особо не интересуют российские новости.
Рывок за травой оказался таким резким, что даже перезнакомиться не успели. Просто, заскочив за травой в этот город, мы с Директором были вовлечены в жизнь Шая.
Несколько часов мы мотались по городу в надежде накуриться. И очень разборчивая судьба капризно подбирала участников этого события.
Судьбе угодно было, чтобы я сегодня покурил в кругу именно этих людей, собранных Шаем. И теперь, отвалившись от трех банок, я молча улегся на полу. Впервые за несколько дней меня отпустила боль.
— Спина не держит, — пояснил я Пете, и он сочувственно кивнул, подкидывая от себя несколько хороших конопляных головок в мой пакетик.
— Ухудшение после операции на позвоночник, — заученно, как приговор, произнес я и добавил, — Боржом пить поздно.
— Анатолий писатель, — говорит Директор своему дворовому товарищу по Баку Шаю. Шай и Петя молча переглянулись.
— Это мы из Цфата все никак не доедем, объясняет Директор, а в это время Петя весьма пристально рассматривает его светлую рубашку и темные брюки на поясе.
Дорогие туфли. Модная прическа. Гладко выбрит, — словно сканирует Директора опытный Петин глаз и, признав за своего, перекинулся на меня.
— Анатолий подавал документы на инвалидность в Битуах Леуми. — Продолжает Директор. — По дороге несколько раз останавливались. Он вставал, разминался, прохаживался, лежал… Ахуеть!
Петя набивает баночку и протягивает ее мне.
— Нет, — говорю я. — Мне хватит. Уже хорошо.
Я встаю с пола свежим, отдохнувшим человеком и улыбаюсь Пете. И Петя перенимает мою улыбку, и кивает на меня Шаю, и говорит: «Вот это люди. Не то, что мы».
Он кивает головой и поясняет мне:
— Эти не разойдутся, пока пятьдесят грамм не скурят. Шай согласно кивал, основательно набивая травой длинную, как кларнет папиросную гильзу.
В дверь постучали. В комнату вошел какой–то марокканец.
— Ну?! — Спросил у него Петя и протянул мне мой пакет с травой. Я спрятал пакет под рубашку и вышел на улицу. Следом за мной вышел и Директор. Вы довольны, Писатель? Едем домой?
— Едем, — вздохнул я облегченно, и включил мобильник. Тут же раздалась трель. Звонила жена.
— Ты собираешься домой или нет? — спросила она. — И вообще: у тебя есть совесть?
Что я мог ответить ей? «Не волнуйся, мне хорошо»?
Или: «у меня не болит спина, потому что я покурил травы, на розыск которой ушел целый день, а теперь, судя по твоему тону, накрылась медным тазом и предназначенная для любви ночь»?
