Борис Петрович пожимает плечами.
— Главное, чтобы суд тебе поверил.
Я молча сижу в углу и наблюдаю за происходящим. Конечно, парень мог ему помочь, если бы не запаниковал. Крылья не такие уж хрупкие, большой запас прочности. Они бы выдержали небольшое пике, а дальше достаточно включить мотор. А после догнать и выпустить сетку. Конечно, у обычных летунов сеть в основном для покупок, но серия А-4 может выдержать ещё одного человека. Парень просто струсил. Так часто бывает. Много выпендривался перед одноклассниками, но в реальной аварии растерялся. Я чувствую странную смесь презрения и жалости. Возраст здесь не скидка. Я в свои шестнадцать ещё не такое вытворял. Этот парень (Яковлев Александр Валерьевич) не знает, что в соседних комнатах уже допрашивают свидетелей. Они были слишком далеко, чтобы успеть вмешаться, но зато всё видели и вызвали патруль. Они явились добровольно, искренне шокированные происшедшим. Впрочем, мы все пребывали в лёгком шоке. Аварии — не самое распространённое, но вполне обычное явление, но отказ от помощи, если твои крылья сохранны — это уже за гранью добра и зла.
Я выслушал показания Яковлева и отправился в кабинет писать рапорт. Мои соседи по кабинету — Седьмой и Второй, уже вернулись и теперь сидят с виноватыми лицами.
Седьмой нервно постукивает кулаком по столу. Всё ясно без слов, но я всё же спрашиваю.
— Игорёк, не догнали?
Седьмой словно ждал сигнала. Он вскакивает и начинает кружить по кабинету, такому маленькому, что кружить в нём можно разве что стоя на месте.
— Сам не видишь, что ли! Слишком опоздали, чуть бы раньше… Два раза сети отстреливали, но без толку. Камнем ушёл в бездну. Пересёк последнюю черту так быстро, мы даже глазом не успели моргнуть. Надеюсь, он был уже мёртв, даже страшно представить, если он просто без сознания.
— Уже выяснили кто погибший?
Игорь берёт со стола лист бумаги.
— Аканов Сергей Иванович. Пробили по номеру крыльев и связались с женой, она уже летит сюда. У погибшего сегодня был отгул и он проводил утренний моцион у Дальней скалы, чтобы не висеть на трассе.
Игорь поворачивается ко мне.
— Ну а этот?
— Этот колется.
— И то ладно.
Я пытаюсь представить, каково это пересечь последнюю черту, после чего ты официальный мертвец и никто не придёт тебе на помощь. А если этот Аканов действительно всего лишь потерял сознание, а сейчас уже очнулся и понимает, что он в бездне и ему предстоит неминуемая смерть? Что он ощущает? Отчаяние, беспомощность, тупую покорность судьбе? Как это, если тебя окружает чёрная бездна, где даже наше сумеречное зрение бессильно, и ты ждёшь смерти. Машешь руками и ногами, пытаясь почувствовать опору, но не находишь её. Я невольно вздрогнул. К счастью или несчастью, но мы теперь уже никогда не узнаем, каковы были последние минуты жизни Аканова Сергея Ивановича, 32 лет, женатого, двое детей.
