– А там кто? Только что никого не было!
– Не твое дело, – отрезала Мерока. – Поверь мне на слово.
– А ну пусти меня! – Мужчина схватил девушку за плечо и вознамерился отшвырнуть к стене вагона.
Мерока не позволила. Она выхватила автомат и ткнула задиру под подбородок.
– Я же сказала, это не твое дело. Сказала ведь? – прошипела Мерока, задирая ему голову стволом.
Мужчина захрипел.
– Вам лучше вернуться в купе, – посоветовал ему Кильон, гадая, хватит ли Мероке транквилизаторов, чтобы утихомирить весь поезд.
Несмотря на любовь к дракам, тот понимал: под дулом автомата не спорят. Он начал пятиться назад, по-прежнему хрипя.
В конце коридора показалась фигура. Кильону, который смотрел не на Мероку и не на задиру, а дальше, понадобилась лишь секунда, чтобы узнать типа с перрона. В полумраке вокзала он казался вполне нормальным, зато в ярко освещенном вагоне на нормального совершенно не тянул. Кильон сперва даже не понял, что смотрит на ангела, – перед ним был серокожий упырь, труп, безуспешно изображающий живого.
Мерока не растерялась. Она отдернула руку с автоматом, пнула любителя потасовок правой ногой и, лишив равновесия, толкнула на упыря. Даже в пальто худой как щепка, тот оказался на удивление сильным и ловким. Плавно, как в замедленном кино, он вытащил блестящее оружие, которое они заметили у него на перроне. И так же неторопливо Мерока опустила ствол автомата и прицелилась в упыря. Тот прятался за крупным задирой, придерживая его свободной рукой как щит. Кильон поднял ангельский пистолет.
Упырь открыл огонь первым, прямо через задиру, прострелив в его грудине аккуратную сквозную дыру. Кильон отстранился, слева забил теплый фонтан из крови, дробленых костей и легочной ткани. В Кильона упырь не попал, но промахнулся лишь чуть-чуть. В следующий миг Мерока дала в ответ оглушительную очередь. Ее ствол полыхал голубым пламенем, стреляные гильзы падали сбоку. Тело несчастного любителя потасовок – он погиб мгновенно от выстрела упыря – превратилось в кровавое месиво. Мерока стреляла, пока не опустошила магазин. Упырь отступил и наконец выпустил труп-щит, испачкавший его пальто кровью и ошметками мертвой плоти. Он прижался к задней стене вагона и оскалил зубы в чудовищно неестественной улыбке, словно невидимые крючки растягивали уголки его рта.
За сизыми губами проглядывал тугой комок черного языка, будто чересчур много ужаса затолкали в слишком малое пространство.
– Я один из великого множества. – Его сухой, потусторонний голос напоминал шелест ветра среди деревьев. – А ты, Кильон, просто один.
