Невеселая история | страница 9
В конце концов, что за потеря, два бидона молока! Его уж не вернешь. Да и с Тоньки ничего взять. Ругаться с ней — только нервы трепать.
Председатель положил бумагу в стопку на краю стола и строго посмотрел на продавщицу.
— Где молоко? — спросил он.
— А где ему быть? В магазине. В подсобке стоит.
Председатель поиграл желваками.
— Иди, — строго сказал он. — Я после обеда пришлю Ермолаева, чтоб увез бидоны на ферму телятам.
Тонька тайком вздохнула и стала собираться.
— Все? — на всякий случай спросила она.
— Все!
Двойкина торопливо поправила платок и поспешила к дверям. Но на пороге обернулась:
— А что с Архипом? — спросила она.
— С Архипом? — задумался председатель. — Архипу мы зададим! По первое число зададим! — председатель усмехнулся. — За злостную порчу колхозного добра!
Тонька не очень поняла, шутит председатель или всерьез. Но решила лучше не выяснять, а убирать ноги пока не поздно.
Ничего не подозревавший дед Архип в тот вечер вышел из дома около шести часов, чтобы в семь, как обычно, заступить на свой пост в мастерских. Перед исполнением обязанностей старик пребывал в состоянии сосредоточенном и приподнятом, отчасти даже сердитом. В руке он нес торбочку, в торбочке — бутылку с чаем и в газетку завернутые картофелины и хлеб.
От дома, где он жил в семье младшего сына, Архип поднялся по проулку вверх, обогнул оббитое до неузнаваемости здание церкви, приспособленное под склад удобрений, и уже было вывернул на главную деревенскую улицу, когда заметил наяривавшего от магазина Кольку Колмацуя. Колькино лицо светилось очередной скандальной новостью, и дед затоптался на месте, прикидывая, как бы ретироваться незаметно вкругаля. Но Колька уже спешил к нему, махал издали руками и орал на всю улицу.
— Дед! Стой! Куда удираешь! — Колька приближался, радостно хохоча. — Ты что же это, дед, на старости лет в террористы заделался?
— В кого?
— В террористы!
— Что ты, милый, плетешь. Какие еще террористы? — кротко поинтересовался дед.
— Ха-ха! Он еще спрашивает! Ты, дед, есть теперь у нас преступник, вредитель социалистического добра.
— Э, э! Вредитель! — передразнил его дед. — Ты, паря, если выпил, так сальца пожуй! Вредитель… Тебя поди еще на свете не произрастало, когда словечко это к людям прилеплялось. Ты, милок, сперва думай, а потом уж болтай, — дед со значением постукал себя пальцем по лбу.
— А молоко Тоньке кто спортил?
— Эва куда! Молоко! Да я молока, кажись, с майских не хлебал. Все чайком освежаюсь.