— Какому прокурору? — упавшим голосом спросил дед.
— Какому нужно. Самому главному! — сказала Тонька, поощряемая спрятанными улыбочками баб. — Пусть разберется. У нас народное добро никому портить не положено.
— Так где ж это видано, чтобы молоко… От портянок… — начал было дед.
— А вот прокурор и разберется, видано или не видано, — отрезала приободрившаяся Тонька.
— Так что, дед, готовь арестантскую рубаху! — расхохотался над ухом весельчак Колька.
— Тьфу на тебя, — плюнул в сердцах дед. Ему было не до шуток.
Он понял, что здесь ничего не докажешь, и, развернувшись, пошел вон из магазина.
«Председатель! — решил старик, выйдя на улицу. — На него последняя надежда».
А председатель как раз в это время, неприятно морщась, раскачивался внутри колхозного «газика» на ухабах деревенской улицы. Председатель ехал с фермы, где наконец разобрался с покинутыми в праздники телятами, отчитав, кого нужно, и распорядившись обо всем, что можно. На ферме, в целом, все обошлось. По крайней мере, могло бы быть и хуже.
Проезжая мимо сельпо, председатель увидел стоящего на крыльце и озирающегося в растерянности деда Архипа
— Ну-к, притормози, — вспомнив что-то и усмехнувшись, бросил председатель шоферу.
Тот лихо подрулил к крыльцу и осадил машину.
Председатель опустил стекло и строго посмотрел на деда.
— Что ж ты, Архип Платоныч? А?
Сердце у старика упало.
— Так, значит, Архип Платоныч. Мы тебе к празднику ватник новый выписали, а ты в ответ колхоз без молока оставил.
— Так не я же! — попытался оправдаться дед. — Алексей Михалыч, дорогой! Неужели ты этой шалаве веришь?
— А как же не верить, если у нее в документе черным по белому Архип Шинденков? — скорбно спросил председатель.
Шофер незаметно прыснул.
Дед пристально посмотрел на них обоих, потом вдруг сорвал с головы шапку и повалился на колени прямо в грязь.
— Леша, милок, — горячей скороговоркой зашептал дед. — Помнишь, как я вас с Ванькой моим, сорванцов, учил мальков рубахой ловить. — Не дай ты мне загнуться на старости лет. А я тебе чем хошь… Хошь деньгами — у меня на похороны припасено
— Ты что дед, пьяный, что ли, — оторопел председатель. — Иди проспись. Нашелся мне Ротшильд. Трогай, чего смотришь, — бросил он шоферу.
Последняя надежда укатила от деда по ухабистой улице.
Ночь, как и полагается, дед провел в мастерских, но работа, исполняемая обычно им с ответственностью и удовольствием, в этот раз тяготила и была некстати.
К ночи поднялся ветер. Он грохотал листом железа на крыше, задувал сквозь щель под кровлю и раскачивал под потолком электрический фонарь в жестяной юбке. Было зябко, знобило… Архип оглядывал стены мастерской, по которым скакали чудовищные тени, отбрасываемые кабинами тракторов, верстаками и колесами на осях.
