Ближе к середине гордо восседали две старухи — соседки цыгана, в первую поездку Андрей мельком видел их. Первая — высокая, большая, с недовольным лицом — в нелепой одежде из финской гуманитарной помощи, которую — Андрей знал — недавно возили по самым бедным поселкам. Вторая — тщедушная, «божий одуванчик» — видимо, ради такого значимого события, как сход, попыталась вырядиться, отчего выглядела трогательно и глупо. Обе бабки Андрею не понравились: они, как ему показалось, были из тех вредных, крикливых старух, которые любят затевать склоки в общественном транспорте.
Дальше развалился какой–то мужик «два в одном»: пенсионер и алкоголик в одном лице. Он широко вытянул в проход ноги в кирзовых сапогах и что–то горячо шептал на ухо второму, более–менее прилично одетому пузатому мужику. Если алкоголик был неприятно расслаблен и, казалось, совершенно не контролировал себя, то приличный был серьезен, сосредоточен и не слушал. На этого второго как на местного фермера еще до открытия схода журналисту указала Ширкина. Кажется, мужика звали Федором, и фамилия у него была смешная — Панасенок.
Из молодежи был только один парень, сидящий за ними. В джинсах, кроссовках и футболке — как Андрей. Да и возраста они были почти одного. Поэтому взгляд Андрея сам собой за него зацепился. Парень был невысоким, но загорелым и
крепким — весь он, казалось, состоял из сплошных мускулов, таких ладных и упругих, какие бывают от здоровой физической работы, а никак не от душного спортзала с его сизифовым трудом на тренажерах. Андрей почувствовал едва заметный, но укол самой что ни на есть зависти и разозлился на себя. Лицо у парня было пусть наглое, но простое, деревенское, а Андрей мнил себя интеллигентом — у его матери было высшее образование, — и он успокоился. Отвернулся.
Давно уже было пора начинать. В помещении стоял негромкий гул голосов.
В зал вошла маленькая пожилая женщина в вытянутой кофте, и все уставились на нее.
— Здравствуйте! — она приветливо улыбнулась присутствующим. — Извините за опоздание. Начинаем?
Это была глава поселковой администрации Анна Ивановна, местная беловолосая карелка, по мужу Поползенок.
Чиновники на сцене тут же растянули губы в широких улыбках. Первым, встав из–за стола, начал говорить Малютин — высокий молодой человек с холеными белыми руками. Серый костюм великолепно сидел на нем, и он это знал, уверенно и эффектно, как манекенщица, перемещая себя по сцене.
Он долго и терпеливо объяснял людям, рассказывал о невозможности восстановления леспромхоза. Но народ, казалось, не слышал. Гул все нарастал, пока из него не стали выделяться отдельные, уже различимые фразы: «Разворовали страну!», «Закрыли леспромхоз, лишили людей работы — теперь кормите нас!», «Даешь леспромхоз!»
