Каждый вечер я чувствовал, что во мне растет напряжение, это было неоправданное мрачное предчувствие …и только. Кожа на голове у меня стягивалась, во рту появлялась горечь.
У меня были два основных сна:
Я «знал», что цивилизация разрушается. Неведомые люди вели мир к анархии и разрухе. Моя палата в отделении интенсивной терапии была последним прибежищем цивилизации: я был один в этой комнате вместе с кроватью, механизмом жизнеобеспечения и служительницей, пожилой женщиной, которая управляла механизмом. Я удивлялся, почему она не ушла, чтобы присоединиться к разрушителям. Но нет, она преданно служила перед лицом смерти. Напряжение в 120 вольт бесперебойно подавалось, дыхательный аппарат булькал, капельница функционировала. Я не боялся, я был фаталистом. Все должно было случиться, весь вопрос был во времени. Выломанная дверь, обрезанные трубки, брызги крови.
Другая галлюцинация заслуживает того, чтобы ее описали. За много миль, с высоты горного гребня и сквозь огромную долину я видел гладкую черную скалу с пещерами неправильной формы. Я наблюдал, как эти отверстия быстро наполнялись золотом, и знал, что и сам я хранился в золоте в одном из них.
Еще чаще я видел сон о том, как я потерялся в пустыне. Я пытался выбраться из кровати, чтобы найти путь к той же самой кровати, в которой я спал. И больничный персонал, конечно же, меня останавливал. Снова и снова меня будили риторическими и глубоко унизительными вопросами: «Что вы ДЕЛАЕТЕ, мистер Гринуэй?» «Как вы думаете, куда вы ИДЕТЕ, мистер Гринуэй?» Вопросы, на которые нельзя ответить, даже если бы я мог говорить. Было ли это в течение одной ночи? Десяти ночей? Я не могу восстановить это в памяти.
В смятении тех ночей есть еще наполовину воспоминание, наполовину полный бред, с которым мне трудно примириться. Это более или менее реальное событие. Медсестра делала мне отсасывание, и я запаниковал. Мне показалось, что оно длится вечно, что меня душат, и у меня начались судороги. Даже при том искаженном восприятии я понял, что сила моей реакции озадачила и встревожила ее. На самом деле случилось, или мне показалось, что случилось, примерно вот что.
В отравленной атмосфере моего тогдашнего восприятия, я каким–то образом умудрился ретроспективно вообразить прихотливый сценарий. Я видел (и до сих пор могу видеть) следующую картину из позиции лежащего навзничь пациента, глядя на лицо старшей сестры будто бы через сильные широкоугольные линзы. Отсасывание закончилось, я пытаюсь снова начать дышать, протестуя против ее грубости, она же делается злобной. У нее большие обнаженные зубы, гневно поднятые брови, как в книжке с комиксами. В качестве наказания она привязывает проводом к кровати мое левое запястье, я в такой ярости, что пытаюсь высвободить правую руку, чтобы сломать ее запястье, но мою правую руку удерживает один из ее подчиненных, бесстрастный человек, одетый в черное. Между нами война. Она вышла из себя и хочет уничтожить меня, а я намереваюсь уничтожить ее.
