Роксолана-Хуррем и ее «Великолепный век». Тайны гарема и Стамбульского двора | страница 129

«Мой великий Повелитель! Припадаю лицом к земле и целую прах от Ваших ног, убежище счастия. О солнце моих сил и благо моего счастия, мой Повелитель, если спросите о Вашей послушнице, у которой после Вашего отъезда печень обуглилась, как дерево, грудь стала руиной, глаза, как высохшие источники; если спросите о сироте, утопленнице в море тоски, которая не различает дня от ночи, которая страдает от любви к Вам, которая сходит с ума сильнее Ферхада и Меджнуна с тех пор, как разлучена со своим властителем, то я теперь вздыхаю, как соловей, и рыдаю беспрерывно и после Вашего отъезда пребываю в таком состоянии, какого не дай бог даже Вашим рабам из неверных».

«Ветер мой, прохладный, но в то же время огненно обжигающий, моя Хюррем. Ох, какие глаза, они же убивают твоего Повелителя, манят и завораживают. Сердца моего госпожа, я твой раб, раб любви своей к тебе. Сколько же счастья в прикосновениях твоих, моя любовь, как же мне тепло и радостно от улыбки твоей, моя лучезарная. Ах, эти руки, руки, что так обнимают, так ласкают, так завлекают в свои объятия. И что же делать мне, как совладать со своим разумом, как, скажи? Заворожила, плен твоя любовь, моя Хюррем…»