Это был первый случай использования конденсатора в подводной телеграфной кабелеукладке, без чего сегодня немыслимы сверхдальние трансатлантические линии, по которым людям по разные стороны океана удается общаться так быстро, как это позволяют великолепные зеркальные гальванометры[128] Томсона[129]. Только вместо изолированного кабеля сейчас перешли к использованию бумажно-слюдяных конденсаторов, которых в то время еще просто не было.
Что касается меня лично, то я при прокладке использовал особый, исключающий все неопределенности и недоразумения, метод систематического контроля электрических свойств кабеля. На входе кабеля я устанавливал специальный часовой механизм, который через определенные промежутки времени сначала отключал кабель вовсе, потом автоматически переключал провода на землю, а еще спустя некоторое время вновь подключал его к телеграфному аппарату. Этим методом можно было производить измерения с корабля без помощи работников сухопутной станции, которые также постоянно телеграфировали на корабль результаты собственных измерений. Таким образом, находясь на корабле и подставляя результаты в мои формулы, всегда можно было с достаточной степенью точности определить место дефекта. Особенно полезной эта технология оказалась в условиях жаркого климата и высоких температур Красного моря, когда нагретая гуттаперчевая оболочка размягчалась и образовывала многочисленные трещины. Несмотря на столь тщательный контроль, по прибытии в Аден оказалось, что в кабеле есть повреждение. К счастью, оно оказалось весьма существенным, что облегчало его поиск. Из-за него сообщение с последней станцией, в Суакине, было невозможным. Произведя в Адене необходимые измерения, удалось вычислить, что место повреждения находится рядом, в Баб-эль-Мандебском проливе[130]. Хотя сам господин Ньюалл и его инженеры не особенно доверяли моим колдовским расчетам, они извлекли кабель недалеко от того места, какое я указал, рассекли его и с удовольствием человека, обнаружившего чужую ошибку, нашли абсолютно исправным. Наконец повреждение было найдено почти точно в том месте, какое было указано, и его быстро ликвидировали, просто заменив кусок кабеля.
Благодаря этому случаю мое «научное шарлатанство» приобрело уважение в телеграфном сообществе. Такой точности мне удалось добиться еще и потому, что при прокладке этой линии я замерял не столько ток, сколько сопротивление. И это в то время, когда еще не существовало даже общепризнанной единицы сопротивления. Профессор Якоби, используя чисто эмпирические методы, пытался установить его меру. Разослав многочисленным ученым одинаковые куски медного провода, он предложил взять его сопротивление за единицу. Но вскоре выяснилось, что это сопротивление не отличалось постоянством и почти полная копия эталона часто сопротивлялась электричеству совсем иначе. Наша компания изначально принимала за единицу сопротивление медного провода диаметром 1 миллиметр и длиной в одну немецкую милю
