, введя в него теплорегенератор от паровой машины. Эти эксперименты с регенераторами, охладителями и конденсаторами стоили ему больших денег и времени и материально совершенно себя не окупили, так как не получили практического применения. С другой стороны, ему удалось успешно решить проблему, с которой я долго и безуспешно бился в Берлине, – он создал гидрометр
[90]. Патентованный гидрометр системы Сименса и Адамса много лет пользовался на рынке неизменным успехом и приносил Вильгельму солидный и стабильный доход, пока его не вытеснил новый прибор берлинской конструкции, перенятой и самим Вильгельмом.
Успех, которого мы достигли в производстве телеграфных и других электрических аппаратов на заводе в Берлине, и широкое мировое признание, которое они получили благодаря своему качеству и надежности, побудили Вильгельма воспользоваться родственными связями и завязать тесные контакты с фирмой «Сименс и Гальске». Поначалу он в качестве агента фирмы весьма тонко и умно обратил внимание английских техников на достоинства продуктов немецкой фирмы. Этому особенно способствовала первая Всемирная выставка[91], прошедшая летом 1851 года в Лондоне. Фирма «Сименс и Гальске» представила на ней множество образцов своей продукции и была удостоена высшей награды – Council medal[92].
Мои братья Ганс и Фердинанд остались верны сельскому хозяйству. После ликвидации аренды в Менцендорфе они приехали в Берлин, где тогда собрались все братья, за исключением Вильгельма, и жили там до тех пор, пока не получили в управление подходящие имения в землях Восточной Пруссии.
Фридрих еще в раннем возрасте оставил любекскую гимназию и попытался найти свое счастье в мореплавании. Несколько лет он служил на приписанных к Любеку крупных парусных судах, на которых всласть попутешествовал. Со временем его фанатичное юношеское увлечение морем несколько поутихло, и он написал мне, что не прочь немного подучиться. Я велел Фридриху приехать в Берлин, где частные преподаватели должны были подготовить его к поступлению в морское училище. Он с усердием принялся за занятия и вскоре проявил себя в них с хорошей стороны, выказывая в то же время живейший интерес к моим экспериментам и работам. На этот раз учение увлекло его настолько, что последние остатки корабельно-портовой романтики, с темными сторонами которой он уже успел хорошо познакомиться, покинули его голову, уступив место новым интересам и увлечениям. К сожалению, резкая перемена в одежде, образе жизни и климате привела к тому, что его стали мучить ревматические боли, которые он преодолевал с превеликим трудом. С тех пор он поддерживал меня во всех технических работах и при каждой возможности пытался восполнить пробелы в образовании, появившиеся вследствие многолетней болезни морем.
